Рубиновый лес. Дилогия

Солярис замолчал так же внезапно, как и начал этот разговор, и запрокинул голову вверх. Там, на фоне клочков проглядывающегося мелового неба, парил массивный дракон со стальной чешуёй. И летел он в сторону гнёзд.

– Это Борей? – догадалась я, заметив, как руки Соляриса, ещё минуту назад дарившие мне нежность и покой, сжались в кулаки.

– Откуда ты… – Сола передёрнуло, но он тут же тряхнул головой, передумав. – Побудь здесь, ладно? Никуда не уходи от Мелихор. Я скоро вернусь, и мы продолжим то, что начали.

Я не успела сказать Солу ни слова, как он уже исчез где-то за кострами, бросив меня среди танцующих, как и его брат. Скулы свело, и я закусила внутреннюю сторону щеки до солёного привкуса железа на языке, чтобы привести себя в чувства. В нормальные чувства, а не смесь девичьей влюблённости, безрассудства и эгоизма, которые сейчас были неуместны и несвоевременны.

Должна ли я была исполнить волю Соляриса, как он исполнял мою, и остаться ждать его на свадьбе? Он говорил, что семья, вероятно, попробует убить его, если он снова появится в Сердце. Сол не склонен преувеличивать – значит, речь шла не обо всей семье, а именно об отце. Сильтан тоже предупреждал меня о нём – жестоком, непоколебимом и считающем родного сына предателем. Оставалось надеяться, что Альта сможет защитить одного от другого в случае необходимости, но что, если нет? Что, если она до сих пор не вернулась в гнездо или не решится встревать в отношения сына и отца?

– Мелихор! – позвала я, протискиваясь на другой конец площади после того, как, намотав по ней несколько беспокойных кругов, всё-таки не выдержала. Та как раз танцевала на пару с Гектором, который, прихрамывая, был краснее рябины и неуклюжее мешка с картофелем. А ещё изо всех сил старался не пялиться на бедренный разрез её платья. – Солярис ушёл встречать вашего отца. Мне неспокойно…

– Не переживай за него! Это будет непросто, но, уверена, он справится. Сол уже давно не детёныш, пускай я и зову его так. Лучше иди и выпей чего-нибудь. Только осторожно! Человеку хватает одного глотка нектара, чтобы забыться, – беззаботно пролепетала Мелихор, не отрываясь от танца, и я поняла, что уговаривать её отправиться на помощь Солу бессмысленно. То ли она во всём была такой легкомысленной, то ли и впрямь слишком полагалась на кровные узы своей семьи, в которые я сама уже переставала верить.

Оставалась лишь Маттиола на другой стороне площади, но я не осмелилась приблизиться к ней. Даже то, что стоящий перед ней Вельгар превосходил ростом платяной шкаф, не охладило её пыл. Всё это время она кричала ему в лицо, активно жестикулируя:

– …ранил моего младшего брата! Как тебе не стыдно?! Он же меньше тебя в три раза! И ему всего пятнадцать! Думаешь, раз ты дракон, то тебе всё можно?

– Вторжение в чужое гнездо всегда карается строго. Вы, люди, привыкли думать, будто мир вращается вокруг вас, в то время как сами…

– Я ещё не договорила!

Вельгар замолчал, но не столько из вежливости, сколько от растерянности перед наглостью и бесстрашием Матти.

Я прошла мимо них обоих, оставшись незамеченной благодаря гурьбе прохожих, решивших присоединиться к празднеству. Сильтан стоял на помосте, соединяющем площадь с Искрящимся переулком, будто поджидал меня. Но, к счастью, он только помахал мне своим кубком в знак прощания, не став задерживать. За это я была ему крайне признательна, ведь на самом деле мне не нужен был ничей присмотр, как и сопровождение – мою память давно закалили карты Дейрдре и учебники по истории. Благодаря сверкающим домам, сделанным из пластов самых разных драгоценных камней и металлов, улицы было легко различать между собой и не путаться. Так я достаточно быстро дошла до той точки, в которой мы отыскали Кочевника, а затем так же по наитию добралась до грохочущего лифта, перевозящего драконов туда-сюда по этажам их гнёзд.

– Твоя шея.

– Это шрам, который остался от…

– Ошейника, да, я узнал его. В такие ошейники заковывали твоих сородичей, за которых ты клялся отомстить. В итоге мой сын ушёл воином, а вернулся рабом!

Я пообещала себе не лезть – только быть рядом, если понадоблюсь, – но едва сдержалась, когда, очутившись за голубой шторой гнезда, услышала голос Борея. Тот выплёвывал грубые, жалящие слова одно за другим, и мне тут же стало понятно, почему Сол и остальные не хотели, чтобы я шла на эту встречу. Слышать, как унижают твоего близкого, невыносимо так же, как когда унижают тебя.

– На мне нет ошейника, как ты можешь видеть, – ответил Солярис, и чья-то тень проскользнула мимо шторы, заставив меня задержать дыхание, в страхе быть пойманной. – Так с какой стати я всё ещё раб?

– С той, что ты прислуживаешь ей. Твоя мать всё мне рассказала. Я давно оплакал тебя, но это… Лучше бы ты и впрямь умер.

– Умер? – Голос Соляриса сорвался. – Ты же знаешь, что я не специально… Я не предавал…