Рубиновый лес. Дилогия

Всю жизнь мне прислуживали, угождали, кланялись… и лгали. Я давно смирилась с тем, что быть принцессой – это значит быть преданной по меньшей мере тысячу раз за свою жизнь. Но тем не менее я позволила себе верить, что вокруг меня есть те, кто заслуживает беспрекословного доверия. И Солярис был одним из них – скрытным, но верным. Я никогда не корила его за нежелание открывать мне душу – в конце концов, все имеют право на тайны, – и чувство недосказанности ничуть не тяготило меня. Пока оно не стало усиливаться день ото дня… И пока не оказалось вовсе не забавной чертой нашей дружбы, с которой просто нужно смириться, а притворством.

Виланда поймала Соляриса вовсе не в битве у Дикого Предела, а в моей башне, когда тот пришёл свершить убийство. Мой добрый, мой вечно угрюмый глупый ящер оказался таким же несостоявшимся убийцей, как и Дайре… Но тем не менее их всё равно было невозможно поставить в один ряд – Дайре пытался убить, а Солярис планировал. Почти за два десятка лет я достаточно познала его природу, чтобы понять: природа эта не спустила бы ему с рук подобное злодеяние. Солярис попросту не был способен убить меня ни в ту ночь, ни во все последующие. Даже освобождения от уз сейда, возвращения домой и признания Старших было недостаточно, чтобы он отринул самого себя. Вот почему я любила Соляриса, и вот почему я простила его ещё там, в гнезде, едва заслышав слова Борея. Но…

Почему же мне не хочется возвращаться к нему, а в груди на каждом вздохе пульсирует ноющая боль?

– Эй, давай ещё по одной! Вы что, ящеры, совсем пить не умеете? Слабаки!

Несмотря на то что в этот переулок явно никогда не проникал солнечный свет (потолок пещеры висел слишком низко), крыльцо таверны всё равно было горячим. Я неохотно встала с него, поправляя подол платья, и подобралась к ближайшему окну, уже догадываясь, что – точнее, кого – увижу в нём. Пыльное и запотевшее, словно от пара, оно позволяло разглядеть лишь смазанные мужские силуэты, но не лица. Мне пришлось придвинуть стоящий в углу крыльца ящик, чтобы дотянуться до чистого участка стекла и, хорошенько потерев его ладонью, рассмотреть Кочевника в окружении трёх драконов.

Все они лежали лицами на столе, заставленном блюдами с обглоданными рыбьими косточками, в то время как Кочевник размахивал пивной кружкой. Рядом с ним стояло ещё восемь таких же, но пустых. Краска на его лице размазалась, превратившись в несуразное алое пятно, пивная пена текла по подбородку, а бобровая накидка наконец-то перекочевала на спинку резного стула. Рубашка на нём была расстёгнута, обнажая мускулистую грудь с дорожкой тёмных курчавых волос, и единственная в таверне женщина, смотря на всё это с угла барной стойки, брезгливо морщила нос.

У неё были фиалковые волосы и золотые браслеты на бледных запястьях…

– Драконица с рынка Луга! – озарило меня, а в следующую секунду я едва не свалилась с коробки.

Сильная рука, облачённая в замшевую перчатку, стащила меня вниз за шею и пригвоздила к боковой стене таверны раньше, чем я успела закричать. Затылок загудел.

А ведь в этот раз я даже не успела зайти внутрь таверны…

– Так-так, – протянул Дайре, нависнув надо мной. – Кто это у нас здесь? Разве юным госпожам пристало посещать подобные места?

От Дайре пахло точно так же, как от всех хускарлов, когда те возвращались в замок после отгула, – гречишным мёдом, дрожжами и дешёвой свиной рулькой, которую подавали к элю в качестве закуски. Выглядел он тоже соответствующе: помятая одежда – та самая куртка из чёрной кожи с ромбовидным узором, похожим на драконью чешую, – растрёпанные белокурые косы, неопрятная щетина на подбородке и карие глаза, налитые красным от усталости. Однако рука Дайре, держащая меня за шею практически над землёй, совсем не дрожала. Не дрогнула и моя, когда я, щёлкнув наручем, приставила выскочивший клинок к его горлу.

– Давай, попытайся убить меня снова, – прошипела я, запрокинув голову вверх, чтобы посмотреть в его самодовольное лицо. – Просто дай мне повод дёрнуть рукой, и я всажу нож тебе в гортань. Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу.

Желать кому-то зла было не в моём характере, однако из-за того, сколько раз этого зла желали мне, я убедилась – либо ты, либо тебя. И не важно, принцесса ты, дракон или крестьянка. Ледяная вода, обжигающая лёгкие. Воздух, за нехваткой которого наступает тьма. Падение в синюю кипящую бездну. Смерть приходит за всеми без исключения. Страх перед ней отравляет рассудок и жизнь, точно яд. Но любой яд со временем вызывает привыкание, если принимать его по чуть-чуть. Так и мне смерть медленно, но верно переставала внушать ужас.

В конце концов, королева Дейрдре тоже была не только мученицей – она была ещё и воином.

– Сколько мы не виделись? Месяц? Два? Удивительно, как меняет людей отсутствие мягкой перины и свиты слуг! Ты наконец-то повзрослела, – усмехнулся Дайре, скосив глаза на блестящий клинок, царапающий ему горло. – А ты неплохо управляешься с этой штукой… Уж точно лучше, чем плаваешь.

– Как остроумно. Что ты забыл на драконьем острове, погань?