Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех

Эрей лично занялся неприметными альтавами, расквартировав их в ю-чиньском районе города, подальше от горячих селтов, да так, что не сразу отыщешь. Ни о каком особом почете речь не шла; посольство разместили рядом с рынком, где альтавы тотчас занялись любимым делом, перепродавая еще не собранный урожай.

По счастью, в тот же вечер прибыл отряд из далекого Инь-Чианя, из Сканвы, родной страны государыни; Рандира и Викард едва не прыгали от радости, узнавая родню и приятелей, сельтским витязям нашлись достойные соперники и размениваться на подлых торгашей стало делом зазорным.

Основу инь-чианьского поезда составляли сканваны, в большинстве те самые воины, что перешли Мельты и ударили по непокорной Сельте. Впрочем, хватало и молодежи, не старше буйного Викарда; ее шутки, присвисты и разудалые песни весьма оживляли парадное шествие по улицам Мантрея. Бывалые воины ехали молча, степенно, ненароком бросая в стороны краткие взгляды из-под косматых бровей, не из любопытства, не от недоверия, скорее по вросшей привычке поминутно определять себя в пространстве, выискивая добычу, противника и возможные ходы отступления, если… Что – если? – оставалось вопросом, открытым многие века: отступать там, где можно геройски сдохнуть, варвары не любили, просто опытный воин должен рассматривать все возможности. Так учили их в школе Скалистого острова, вот и делали, как учили.

Большинство витязей ехали без доспехов, многие, по причине небывалой для уроженцев Инь-Чианя жары, – с оголенными торсами, смущая местных дам. Впрочем, дамы особо не протестовали, больше ахали, обмахиваясь веерами, да шептались между собой, покусывая губы. От их восторженной суеты даже ветераны сделались добрее и принялись покручивать роскошные усы; молодые же витязи оживились сверх меры, загарцевали, завертелись, ловя букеты, норовя поиграть могучими плечами, а то и двуручником крутануть толпе на потеху.

Следом за отрядом воинов следовал поезд купеческий. В Суровой стороне торговали мало, торговое ремесло не было в особом почете, но раз уж выдался случай подарком Императору поклониться, – грех его упускать. Везли, в основном, пушнину да мед, какого не пробовали в просвещенном Ю-Чине, – вересковый. Соленую рыбу, богатую икрой, особые породы дерева с необычайно крепкой древесиной, засахаренную ягоду в нарядных берестяных туесках.

Меха в Ю-Чине носили редко, по такой-то жаре, да и редкий зверь в теплых краях мог похвастаться богатым мехом; но пушнина Инь-Чианя была в цене во все времена. Бережно обработанные шкурки так сияли, так искрились на солнце, что руки сами тянулись погладить, а погладив, – не выпускать до конца дней своих, и расстаться с деньгами было несравнимо легче.

Викард не выдержал, вклинился в строй, поехал бок о бок с дружиной, равный среди равных. Лишь раз богатырь оглянулся на вождя: дозволит ли, одобрит? Ральт Рваный Щит степенно кивнул стосковавшемуся инь-чианину и махнул рукой: гуляй, молодежь нетерпеливая! Все разом загалдели, образовалась невразумительная свара, толчея; у могучего гарда нашлось немало друзей среди сканванов, знакомцев по Школе, затеялся сбивчивый оживленный разговор, смешки, тычки, извечные «Хей! А помнишь?» и обстоятельная чистка косточек Мастерам. Лишь на вопрос «Ну как ты тут?» богатырь мрачнел, всем видом силясь показать, что горек хрен на чужбине. И уехал бы, да только мать он в этой жаре схоронил, побратима оставить – все равно что предать, ну и государыне лишний щит, лишний друг не повредит. Сканваны одобрительно взвыли, ударили в щиты, пугая зевак, Ральт прикрыл глаза, выражая благодарность. Викард благодарности вождя не принял, лапищами замахал, мол, не за награду, для души, для чистой совести. Так и выехал на площадь, крутя руками как ветряная мельница.

Там, на площади, встречал дорогих гостей сам Император со свитой, ровно на полдороги к дворцу, так, как принято у варваров, выказывая почтение, но не принижая своих заслуг. Государыня была тут же, кусала губы от нетерпения, до рези всматриваясь в заветный проулок, за спинкой ее кресла, точно верная тень, пристроился советник Эрей Темный.

Эрей знал многих в варварском поезде, помнил по именам и прозвищам, маловразумительным для ю-чиньской культуры. Ему самому не терпелось увидеть этих странных, похожих и непохожих на него людей, с кем свела судьба три года назад, когда он пересек Мельты, приехав за нареченной государя, и поклялся вождю хранить Рандиру, беречь, точно последнюю каплю Силы. Он выполнил клятву, довез, сберег, ни разу не пожалев о данном слове, но теперь ему хотелось взглянуть в глаза Ральту Рваному Щиту, урвать солидный кусок признательности и закрыть, наконец, тот давний счет, извечную повинность. Освободиться от старой клятвы.

Не вышло.