Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех

– И тварь гибридная бродила тут в ожидании чуда: вдруг кто раскопает, откроет ларчик! – подхватил догадливый Викард. – И как это охотники за сокровищами не добрались до сундучка, как не прознали!

– Ну, мало ли кто сюда добирался, – скромно поправил Эрей, любуясь извлеченным из-под плаща ритуальным ножом. – Перед вами я снял и Круги, и заговоры с клевера. Кому-то повезло меньше.

Истерро посмотрел на нож и предпочел не задавать вопросов; любознательный Викард тоже промолчал, надо полагать, из сострадания к ближнему. На языке инь-чианина вертелось множество вопросов, а в глазах горела жажда кровавых подробностей, но спросил он совсем другое:

– Вот что, други, скоро стемнеет, не пора ли нам отсюда сваливать? Целькон сможет ползти?

Гордый конь сплюнул в сторонку пламенем, довольно твердо встал на ноги и выдал краткий звук, подозрительно похожий на ржание. Викард и Истерро переглянулись, устав считать таланты богатой волчьей натуры, в ответ на призыв из чащи донеслось ржание, и вскоре обе кобылы, крапчатая и сивая, покорно опустив холки, прижались к бокам хозяев. Когда лошадки успели удрать в лес, для друзей осталось загадкой истории.

Эрей осторожно повел целькона, медленно, шаг за шагом, будто учил ходить малое дитя. Истерро доверил Иму могучему варвару, а сам норовил подобраться к больному боку Дэйва, долечить, влить необходимую тварюге Силу, – за что и получал в лицо всеми ветками, что мог хоть как-то придержать целькон: ожившая целенская тварь в белой Силе уже не нуждалась. Ветки тоже не жадничали, хлестали наотмашь, от души, и к концу краткого пути до наезженной дороги Бабник выглядел, точно семидневок бился с дикими котами: растрепанный, в изодранной мантии, со свежими царапинами на лице.

– Держись, твоя светлость, еще денек, – и весь двор будет гадать, какая из кошечек так тебя приласкала! – ехидничал бредущий сзади Викард. – Ничего, пусть не шрамы, царапины, все равно украшение!

– Посади его на лошадь, – прикрикнул маг. – И поддерживай.

Приказ чуть припозднился, будто Истерро, уловив опасения темного друга, преисполнился решимости воплотить их в жизнь. Собственных Сил у монаха оставалось так мало, что впору сравнить с каплей на дне осушенного бокала, и этой толикой он норовил поделиться с цельконом. От очередного удара хлесткой ветки Истерро упал и подняться уже не смог, уснув в падении.

Викард бережно поднял Бабника, уютно устроил на мощном плече; немного поспорив с заартачившейся с перепугу Имой, приточил ее повод к широкому поясу и неспешно зашагал по тропе. Шагов через двадцать показался, наконец, тракт, идти стало легче, да и целькон приободрился, но маг опять объявил привал у памятного дуба в четыре людских обхвата. По его совету великан пристроил спящего Истерро среди корней, спиной к стволу, точно в гигантское кресло усадил медитировать.

– А во сне он может выйти в Океан? – спросил инь-чианин чуть позже, у костра, когда вдосталь налазившись по дубраве, они насобирали хворосту, а великодушный целькон смачно плюнул в древнее, ухоженное кострище. У них еще оставалось немного хлеба и мяса, варвар надрал каких-то кореньев и пытался скостролить из них похлебку, и питательную, и вкусную одновременно.

– Он все может, – равнодушно бросил маг, поджаривая на прутьях грибы, – но не верит, а потому просто спит, норовя ухватить лоскут Силы у дерева.

– Это правильно, – улыбнулся инь-чианин. – Это он верно придумал, зря ты, братко. Деревья – они щедрые. А Чаша Океана имеет Дно, сам учил!

– Боже Единый! – пробормотал сонный Истерро. – Иногда этот варвар изрекает на удивление здравые мысли. Если при этом не видеть его глумливой рожи, – впечатление самое приятное.

– Нет, ну ты подумай! – хлопнул себя по ляжкам Викард. – В чем душа держится, а ирония хлещет, как вино из открытой бочки! Ты, Бабник, спи, а лучше просыпайся, пожуй, что Господь подкинул, и снова баиньки!

– Как целькон? – все так же сонно промурлыкал Истерро, не открывая глаз.

– Лучше, – заверил маг.

– Не пожадничайте, смажьте раны противоядием, тем, из глиссархов, очень уж нехорошие были рога у оленя. И варвара обмазать не забудьте…

– Подумаешь, царапины!

– Я сделал.

– Вот и славно. Он ведь за нас сражался… Знаете, я начинаю искренне любить вашего ручного монстра.

– Сам ты монстр!

– Викард, я о цельконе. Странно, что он кинулся в бой. Исконные враги целенских коней – глиссархи, прочие науке неизвестны.

– Науке неизвестны и хээн-ги, – пожал плечом Эрей, поднося ко рту монаха ложку с тремя каплями аргосской воды. – Цельконы не выносят паразитов.

– Как и весь здравомыслящий мир! – Светлый жадно слизал лекарство, щеки его тотчас порозовели, даже волосы заискрились от резкого прилива Сил; он отнял у Эрея ложку и засунул за щеку, точно ребенок леденец из жженого сахара; заговорил, причмокивая и коверкая слова: – Вегет ге вам, Тенным, такой элексиг под гукой, пей, не хоку!

– Голос Рудознатца! – прокомментировал маг, улыбаясь от души. – Потрясающая дикция! Вы все его указы так озвучивали?