Рудная черта

— Разве может называться матерью ведьма, бросившая дочь на растерзание зверю… — перебил Всеволод, — Какая мать захочет, чтобы её дитя обратилось в зверя?

— А разве ты видишь перед собой зверя, воин-чужак? — шевельнула влажными ресницами Эржебетт.

— Нет, — вынужден был признать Всеволод. — Сейчас нет…

Теперь уже ему не дали договорить.

— Да, мы друг в друге. Мы все — друг в друге. Мы — части целого, но ни одна часть не покушается на другую. Пьющая-Любящая испила оборотая, обрела его суть и смешала его с собой. Оборотай пожрал человека, однако и человек продолжает жить в нём. Я всегда — это я и ещё двое. Но эти двое находятся в мире и согласии со мной. Иначе нам просто не выжить.

Всеволод тряхнул головой. Всё! Хватит с него отвлечённых разговоров и путанных объяснений! Дело-то в другом. И самое главное — другое.

— Ты взломала границу миров, Эржебетт!

— Это сделала моя мать, — не согласилась она. — Я лишь не позволила пролому затянуться.

— Ты сохранила брешь для тёмных тварей!

— Однако не я привела их с собой.

— Но Набег! Он начался когда ты… После того, как ты…

Всеволод сбился, сплюнул в сердцах, так и не закончив фразы.

Эржебетт усмехнулась — печально и сочувствующе. Из своего узилища-саркофага она сейчас сочувствовала ему! Им всем! Всему людскому обиталищу!

— О, нет, воин-чужак, ты сильно ошибаешься. Это ещё не Набег. Это только начало Набега.

Начало? Только начало? Всеволод помрачнел.

— Что ты хочешь сказать, Эржебетт?

— Только то, что есть. И чего не может быть иначе. Сначала в брешь между мирами вошла я. За мной последовали оборотаи, также почуявшие проход и успевшие пересечь порушенную границу прежде, чем её обнаружили Пьющие.

— А потом? Что на той стороне было потом?

— Меня там уже не было, воин-чужак. Но что было без меня — я знаю. О том, что случилось там, я могу судить по происходящему здесь.

— Ну и? — поторопил Всеволод.

— К открытому проходу подошли Пьющие-Властвующие… Чёрные Князья, Нахтриттеры, Шоломонары, как вы их называете. Только никому из них не удалось стать первым.

— То есть?

— К взломанной преграде одновременно подступили двое… или трое… или Властвующих было десять — это, в общем-то, не важно. Важно, что не было одного, единственного… А время шло, и к проходу спешили всё новые и новые Властители. И каждый вёл с собой свою армию. Желающих перейти границу миров оказалось слишком много. А там, где много желающих, начинается давка и драка. Властвующие до сих пор сражаются за право первым войти в этот мир. Но никто не хочет пускать других в обиталище, полное живой крови. Никто не хочет делиться. Только эта война и сдерживает ещё Властвующих у прохода. И, поверь, по сравнению с ней здешний Набег — это маленькая, никчёмная стычка.

Ах, вот, значит, как?! Еженощные штурмы, которые едва удаётся отбивать тевтонской Стороже — всего лишь никчёмная стычка?!

— Но если Чёрные Князья и их дружины грызутся между собой с той стороны, кто в таком случае приходит сюда? — с нажимом спросил Всеволод. — Кто выходит из Мёртвого Озера каждую ночь, а Эржебетт?

— Это не Пьющие-Властвующие, — пленница саркофага пренебрежительно дёрнула головкой — Это простые Пьющие. Исполняющие.

— Властвующие — не властвующие… Какая разница? Нам-то от того не легче, — угрюмо заметил Всеволод.

— Легче, — возразила она. — От этого вам гораздо легче. Пьющие-Исполняющие глупы и недалеки. Если их не ведёт воля Властителя, они способны заботиться лишь об утолении неутолимой жажды и о дневном укрытии от солнца. Чуя тёплую кровь, они лезут к ней даже через серебро и осину. Но — лезут бездумно, напролом. С таким врагом, лишённым осмысленной воли, сражаться проще.

— Хочешь сказать, упыри штурмуют Серебряные Врата не по воле Чёрного Князя?.. Князей?

— Пьющие-Властвующие или, если тебе угодно — Чёрные Князья сейчас бросают свои войска друг на друга. Сражаясь за проход в ваш мир, о вашей крепости, они думают меньше всего. Пока, во всяком случае. Но на той стороне идёт великая битва. А в великих битвах, случается, гибнут великие воины. Пьющие-Властвующие погибают тоже. Либо от руки друг друга, либо под натиском вражеских армий.

— Разве обычные упыри способны напасть на Чёрного Князя? — недоверчиво спросил Всеволод. — Ты, помнится, утверждала, что они не поднимали руки даже на тебя. Но если ты м-м-м… Пьющая-Любящая… Чёрная Княгиня… То уж Чёрный Князь-то…

— Ты прав, воин-чужак, — перебила его Эржебетт, — По собственной воле, Пьющие-Исполняющие, конечно, не осмелятся причинить вред высшим Пьющим. Но по воле своего Властителя они пойдут и на это. Впрочем, сейчас речь о другом. Я пытаюсь втолковать тебе, что когда гибнет Властитель, на поле боя остаётся его неприкаянное войско.

— Простые упыри? — уточнил Всеволод. — Исполняющие, которым больше нечего исполнять? Слуги без господина? Тёмное воинство без Чёрного Князя?

— Да, именно так. Войско без хозяина, которое уже и не войско вовсе. Не управляемые твёрдой рукой и довлеющей над ними разумной волей, низшие Пьющие перестают сражаться. Они покидают поле битвы и бредут, куда им вздумается. Догадываешься куда, воин-чужак?