Рудная черта

— Тебе ведь рассказали уже о грядущим Набеге. О настоящем Набеге… — Магистр не спрашивал — утверждал. Похоже, Бернгард, действительно, подслушал под дверью их разговор. — О Набеге с каким-нибудь удачливым Нахтриттером во главе.

— С Чёрным Князем?

— С Князем, с Господарем, с Шоломонаром, с Эрлик-ханом. С Пьющим-Властвующим, как называет его эта тварь, — взгляд Бернгарда вновь скользнул по шипастой клетке в каменном саркофаге. — Твоя сила помогла бы ей выжить в надвигающемся хаосе. Более того, испив тебя, Эржебетт по своему усмотрению смогла бы открывать и закрывать проходы между мирами, не опасаясь полностью лишиться собственной Изначальной силы. А возможно, ей было бы подвластно и… И кое-что иное.

Бернгард вдруг отвёл глаза.

— Что? — тут же насторожился Всеволод.

— Большее, — прозвучал ответ, отчего-то показавшийся Всеволоду скользким и уклончивым. — Кто знает, на что способна тёмная тварь, слившая в себе могущество двух потомков Изначальных. Издревле известно: одна истинная сила не просто увеличивает другую, но приумножает её и многократно растёт сама.

Некоторое время Всеволод молчал, постигая услышанное. Затем спросил:

— Выходит, Эржебетт специально ждала меня? Там, в Сибиу… в Германдштадте?

— Ждала, — Бернгард пожал плечами, от чего за спиной магистра тяжело колыхнулся промокший белый плащ. Чёрный крест на левом плече шевельнулся, словно нерасправленное крыло. — Но не обольщайся, не именно тебя русич. Конечно, она не знала, кто придёт в Эрдей и кто принесёт в себе силу Изначальных. И придёт ли, и принесёт ли вообще… И всё же она надеялась.

— Откуда было взяться этой надежде?

— Не забывай: Эржебетт посвящена в тайну Проклятого прохода, ей известно, что в прошлом потомки Изначальных уже закрывали своей кровью разомкнутую границу.

— Так ведь то — в прошлом!

— Многое в этом мире повторяется, русич, — наставительно произнёс Бернгард. — Слишком многое. В той или иной мере, но повторяется. Ты и вообразить себе не можешь, сколько самых разных — естественных и не очень — процессов непрерывно идёт по замкнутому кругу или бесконечной спирали. Что-то возрождается, чтобы умереть. Что-то умирает, чтобы вновь восстать из праха. А уж если говорить о магии — как разрушающей, так и созидающей…

Всеволод только покачал головой. Кругозор тевтонского магистра, разбирающегося в тайных и запретных науках, был поистине неисчерпаемым!

— Практически все колдовские чары вращаются вокруг одной магической оси — явной либо мнимой, — продолжал тем временем Бернгард. — Подавляющее большинство сильных заклинаний на самом деле переходят одно в другое и другое — в одно. Ведьмы, творящие ведьмин круг, знают это лучше, чем кто бы то ни было. Даже те из юных ведьм, которые ещё не успели пройти посвящение. Это изначальные, простейшие и неоспоримые истины ведовского искусства. Это впитывается будущей ведьмой с молоком матери и первым заговором бабки.

— Но прошлое… — с сомнением начал, было, Всеволод.

— Прошлое тоже имеет свойство повторяться, — перебил его Бернгард. — Эржебетт знала, что род Изначальных не иссяк, поскольку сама принадлежит… принадлежала к этому древнему роду, покуда не была пожрана тёмной тварью. Она искренне и истово, с искренностью и истовостью, свойственной лишь ведовскому племени, верила, что другие носители сильной крови — потомки потомков Вершителей, от которых зависит судьба людского обиталища — снова придут в эти края. Рано или поздно. По своей или чужой воле. А поскольку единственная дорога к Серебряным Вратам проходит через Германтштадт, подмога никак не миновала бы этого города. И, в общем-то, Эржебетт не ошиблась в своих расчётах.

— Не ошиблась, значит? — Всеволод хмуро взирал из-под насупленных бровей.

— Как тебе известно, русич, из каждой Сторожи, хранящей границу миров, сюда был послан отряд, — продолжал просвещать его Бернгард. — Но суть не в отряде, а в его предводителе, которым являлся лучший из лучших сторожных воинов. Тот, кого искали и отбирали по особым признакам, ведомым только мастерам… старцам-воеводам Сторож. Тот, кого проверяли, тренировали и обучали вместе со всеми, но кто и в учёбе, и в бою многократно превосходил прочих. Тот, о ком были основания полагать, что именно он является потомком Изначальных. В русской Стороже таким человеком был ты. В татарском Харагууле — Сагаадай. У нас тоже имелись рыцари, успешно прошедшие необходимые испытания. Конрад, к примеру.

Достойных кандидатов из прочих Сторож я не знаю. Они не дошли. Сгинули в пути. Следовательно, оказались не столь достойны. Следовательно, их кровь была не столь сильна, как нужно. Ты же, русич, довёл свой отряд до границ Трансильвании и провёл через Эрдейский край по всему разорённому Семиградью. Ты достиг Серебряных Врат.

— Но ведь не только я! — воскликнул Всеволод, — Сагаадай! Он тоже провёл… прошёл…

Бернгард кивнул:

— Верно. Сагаадай тоже провёл и прошёл. Правда, потеряв при этом большую часть своей дружины.

— Его путь был долгим и опасным, — заметил Всеволод. — Гораздо более долгим и, возможно, ещё более опасным, чем мой.