Рудная черта

Всеволод смотрел в глаза, а через глаза — в душу собеседника. В закрытую, замурованную душу тевтонского старца-воеводы. Смотрел, пытаясь проникнуть сквозь засовы, запоры, глухую кладку…

— Не мне — негромко промолвил орденский магистр. — Всему людскому обиталищу.

Бернгард отвёл взгляд. Отвёл-таки…

Всеволод понял.

— Жертва… — с горькой усмешкой произнёс он.

Не спросил — спрашивать об этом теперь нет нужды. Всё и так предельно ясно.

— Я нужен здесь как жертва. Как носитель жертвенной крови. Редкой замазки, особого раствора, что закроет и склеит порушенную границу обиталищ. А всё остальное — пустое. Всё — пыль в глаза. Обман. Морок. Созданный не чародейством, но хитростью и коварством. Для меня специально созданный. И для тех, кто со мной. Чтобы никто ни о чём не догадался прежде времени. Чтобы никто ничего не заподозрил. Ведь на самом-то деле не я вовсе привёл сюда свою дружину. Это меня вели. Хотя шёл я. Ехал я. По доброй воле. Искренне веря, что моя рука и мой меч спасут или хотя бы отсрочат гибель мира. А дело — не в твёрдой руке и не в крепком мече. В одной лишь жертвенной крови дело. Меня обучали воинскому искусству не для того, чтобы крушить и побеждать врага. А для того только, чтобы добраться сюда живым, чтобы пробиться через все препоны. Чтобы донести свою бесценную кровушку не пролитой, не расплёсканной.

Бернгард не прерывал. Всеволод не умолкал:

— Поначалу меня вёл Олекса. С тех самых пор, как его посланцы подобрали мальчишку-сироту на разорённом пепелище. Хорошо вёл. Обучал, тренировал, вылепливая и сотворяя из меня то, что было нужно… Что ему было нужно. Его посланцы угадали. Посланцы старца-воеводы отыскали потомка Изначальных Вершителей. Затем, когда случилась беда… когда начался Набег, Олекса передал меня тебе. А ты принял живой дар. Нет, не меня даже — а что во мне. Кровь… да и не её, по сути. Частичку древней силы, растворённой в ней. Силы тех, кто жил задолго до меня. Так?

Молчание. Кивок. Едва-едва заметный.

— Кровь — на кровь, слова — на слова, — тихо отозвался магистр.

— Ну, да, конечно. — Всеволод невесело усмехнулся. — Моя кровь и твоё заклинание должны были закрыть брешь между мирами.

— Твоя кровь и кровь Сагаадая, и кровь любого воеводы из других Сторож, пробившегося сюда. В воды Мёртвого Озера свою кровь пролил бы каждый из вас.

— Каждый? — Всеволод сверлил собеседника глазами.

— Каждый, кто мог оказаться потомком Изначальных, — ответил Бернгард. — Так было бы надёжнее. Безошибочно и с полной уверенностью распознать среди разных кандидатов истинного носителя древней крови не просто.

— Эржебетт распознала, — напомнил Всеволод.

— Эржебетт — лидерка. У неё особый нюх на сильную кровь.

Помолчали. Недолго. Секунду или две.

— Как много нашей крови ты намеревался выпустить в Мёртвое Озеро? — спросил Всеволод.

— Всю, — коротко ответил Бернгард.

Пояснил:

— Чтобы запечатать Проклятый Проход наверняка, крепко и надолго.

Всеволод понимающе кивнул. Ну да, наверняка и надолго.

— Для этого, выходит, нас послали сюда старцы-воеводы?

— В первую очередь — для этого.

Эх, Олекса-Олекса! Мудрый наставник и коварный обманщие. Хотя в чём тут обман-то? А ни в чём. Ему лишь не открыли всей правды.

И всё же…

— А нельзя было просто сказать? — сквозь зубы спросил Всеволод. — Всё? Сразу? Раньше? С самого начала. О том, зачем мы едем в Эрдейские земли? Так ведь честнее.

— Честнее, — согласился Бернгард. — Но так — нельзя. Человек непредсказуем. Порой он предпочитает жить ценой гибели своего обиталища. А уж если человек узнает о своей исключительности и избранности, о том, какая… чья кровь течёт в его жилах, тогда…

— Тогда — что?

— Тогда он ещё больше будет расположен забыть о мире вокруг.

— Думаешь, узнай я правду — отказался бы идти в Эрдей?

— А что думаешь об этом ты сам? — теперь уже Бернгард заглянул ему в глаза и в душу. Жёсткий, острый и холодный взгляд магистра как ножом полоснул. — Согласился бы ты, русич, мчаться сюда не ради обещанной славной битвы и не ради защиты прорванного порубежья, а попросту на убой? Единственно для того лишь, чтобы тебе вскрыли жилы и выпустили в мёртвые воды всю — до последней капли — кровь? А если бы даже и согласился — сильно бы ты спешил тогда? Не искал бы в пути любого — оправданного и неоправданного — повода задержаться? Не подумывал бы о возвращении? Не опоздал бы?

Отчего-то отвечать на эти вопросы Всеволоду не хотелось. Непривычно боязно было отвечать. А то как бы не солгать. Бернгарду? Себе? А может, и не было ответа на такие вопросы. Ну, как на такие ответишь? Если бы… Согласился бы? Спешил бы? Не опоздал бы? Нет, определённо, отвечать не хотелось. Сейчас хотелось задавать вопросы самому.

— Верно ли я понял, Бернгард, что всё дело в Изначальной крови, а в обороне Серебряных Врат, как таковой, смысла нет?

Всеволод резко сменил тему разговора. Однако магистр ответил сразу, без заминки:

— Ни малейшего. Ты был прав с самого начала, русич: защищать стены Сторожи бесполезно. Да и ни к чему это. Нечисть уже перехлестнула через Карпаты. И крепость долго не удержать.