Рудная черта

— А чтобы этого не случилось, ты послал к ней своего человека с раствором адского камня в латной перчатке? — не отводил глаз от магистра Всеволод. — Воспользоваться потайным ходом он не смог, поскольку сундук, закрывавший лаз, в ту ночь был подпёрт столом. Проникнуть в нашу с Эржебетт комнату можно было только через дверь, возле которой я и застал твоего посланца. Скажи, что должен был сделать этот рыцарь? Облить Эржебетт жидким серебром? Напоить её?

Вяло усмехнувшись, Бернгард ушёл от прямого ответа:

— Сейчас ты всё понял неверно, русич. А тогда — появился не вовремя. Ты слишком беспокоился за Эржебетт, и после того случая уже не пожелал расставаться с ней. Ни днём, ни — что гораздо хуже — ночью. Даже во время штурмов ты держал её возле себя. В общем, ситуация осложнилась и вас следовало разлучить.

— И по твоему приказу в Эржебетт пустили стрелу с зазубренным наконечником и надколотым древком из осины?

— По моему, — не стал спорить магистр. — Пришлось пролить немного её крови, чтобы сохранить силу твоей. Впрочем, у меня были основания предполагать, что ты не дашь Эржебетт истечь кровью. Я не ошибся.

— Почему её только ранили? — спросил Всеволод. — Почему не убили? Стрелок оказался никудышным? Или ты опасался, что я оставлю стены и поведу своих людей против тебя.

— Такое тоже могло случиться, — серьёзно ответил Бернгард. — Ты находился под чарами лидерки и ведьминой волшбой. Но главная причина всё же в другом. Эржебетт нужна мне живой. Мне нужна её кровь… та часть её крови, которая прежде принадлежала ведьминой дочери и которая по сию пору несёт в себе силу Изначальных.

Всеволод нахмурился:

— Зачем тебе её кровь?

— Чем-то надо закрывать брешь между мирами, русич, — ответил Бернгард. — Кровь на кровь, слова на слова — и порушенная граница восстановится. И Набега — настоящего Набега — уже не случиться. И вообще не будет никакого Набега. Надеюсь, крови Эржебетт хватит, чтобы запереть Проклятый Проход.

Ах, вот оно что!

— Вот почему ты с самого начала убеждал меня отдать тебе Эржебетт?

— Потому, — утвердительный кивок.

— Вот почему охотился за ней?

— Потому, — ещё кивок.

— И вот почему сейчас ты держишь её здесь в осиновых тисках и в клетке из серебра и стали?

— Поэтому.

Третий кивок. И — разъяснение:

— Это не убьёт Эржебетт, но будет помехой её волшбе. Осина, впечатывающаяся в плоть, вытягивает колдовскую силу и не даёт лидерке прельщать и соблазнять, как прежде. Шипы серебряной решётки сдержат вервольфа, если Эржебетт попытается перекинуться в зверя, а сталь не выпустит наружу человека. Эти колодки и эту клетку изготовили по моему приказу вскоре после вашего появления в замке. Как видишь, и то, и другое пригодилось. Лидерка всё же попала ко мне в руки, чему ты, русич, по своему неразумению, так долго противился и так упорно препятствовал.

Всеволод вздохнул. Да, по неразумению. Да, противился. Препятствовал…

— Погоди-ка! — Всеволод вспомнил то, о чём позабыл в череде внезапно навалившихся откровений и потрясений. Но о чём забывать никак не следовало. Ради чего он здесь, в этом склепе — вспомнил.

— Кто убил моих дружинников, Бернгард? — выпалил он. — Тех, кто охранял Эржебетт?

— Не я, — спокойно ответил тевтон. — В этом ты можешь не сомневаться. Я, участвовал в дневной вылазке — ты знаешь…

— Но и не лидерка. Это я знаю тоже. Теперь — знаю. Выходит, твои люди, оставшиеся в замке?

— Тебе известно, сколько их было, русич, — Бернгард неодобрительно покачал головой. — Думаешь, они смогли бы так просто совладать с охраной Эржебетт? И потом… Подумай о том, как погибли твои дружинники.

— Они обескровлены! — вздохнул Всеволод. — Их испили.

— А братья ордена Святой Марии, бьющиеся против нечисти бок о бок с твоими воинами, не пьют человеческой крови.

— Тогда кто?! — вспылил Всеволод. — Я не спрашиваю, Бернгард, кто выкрал для тебя Эржебетт. Я спрашиваю — кто испил моих дружинников? Кто, прах вас всех побери, это сделал?! Ваш пресловутый замковый упырь, о котором столько говорят? Он всё-таки существует?

— Ты узнаешь об этом позже. Сейчас у нас с тобой разговор о ней.

Бернгард кивнул на саркофаг.

Глава 5

— Послушай, сакс… — едва сдерживая ярость, прохрипел Всеволод.

— Нет, это ты меня послушай, русич, — магистр повысил голос. — Мёртвым уже не поможешь. Нам нужно думать о живых. О пока ещё живых. Которых может спасти только сильная кровь. Кровь этой лидерки. Или твоя кровь.

— Что?! — Всеволод недобро прищурился.

Молнией полыхнула неожиданная догадка. Слепящими отблесками — озарение.

И — следом — гнетущее, затмевающее всё и вся разочарование. И з-з-злоба. Страшная. Жуткая.

— Сильная кровь, говоришь? Кровь лидерки или моя кровь?

Из глаз Всеволода изливалась лютая… лютейшая ненависть.

— А скажи-ка, Бернгард, только честно скажи… Для чего во главе дружин, отправленных сюда, были поставлены лучшие сторожные воины, каждый из которых мог оказаться потомком Изначальных? Скажи, зачем тебе понадобились мы? Зачем тебе понадобился я? Моя сила? Моя кровь? На самом деле — зачем?