Руины веры

— Ну как? — спрашиваю. Последние несколько часов он провел с Проклятыми в тщетных попытках объяснить людям, не умеющим ни читать, ни писать, как пользоваться картой.

— Паршиво, — признается. Разувается и уходит в ванную комнату. Раздается звук льющейся воды.

Раскидываю руки и падаю навзничь на матрас. Сжимаю ладони в кулаки в злом бессилии. Райан взвалил все на себя. По моей вине. А я по-прежнему бездействую. Нужно срочно что-то предпринять. И, в первую очередь, выйти на связь с СБ. Завтра же. Как — это дело десятое, но выбора у меня нет.

Райана нет довольно долго. Некоторое время жду его возвращения, чтобы спросить, какие мысли посещали его, и что он думает о завтрашнем дне. Потом понимаю, что пустой треп не нужен никому из нас. Обстановка уже накалена до предела.

Встаю, выключаю свет и ложусь на бок, спиной к двери и к месту Кесседи. Укрываюсь одеялом с головой. Нужно поспать, хотя совершенно не хочется. Но завтра будет трудный день.

Слышу, как перестает литься вода. Дверь ванной открывается, в темную комнату проникает свет.

— Спишь? — тихо.

Не сплю, но молчу. Так будет лучше.

Райан больше ничего не говорит. Выключает свет в ванной, проходит в темноте к своему месту.

Знал бы ты, как много я хочу тебе сказать. Но это “много” никак не относится к делу, за которое ты поставил на кон свою голову, а также головы всех членов банды. Поэтому мне лучше заткнуться.

Закрываю глаза.

Кто сказал, что в тепле после сытного ужина уснуть легче? Не легче, если твой мозг без перерыва пытается разгадать загадку, у которой нет ответа.

***

Снова вижу девочку, но это другой сон — девочка не умерла, она выросла и превратилась в девушку. У нее длинные волосы, одежда, подчеркивающая достоинства тонкой фигуры, и счастливая улыбка.

Она стоит посреди шумной улицы, смотрит куда-то и улыбается. Туда-сюда спешат люди, мимо проносятся машины, над головой летят флайеры. Но девушка, будто никого и ничего не замечает, смотрит сквозь толпу и улыбается, она видит лишь одного человека, шагающего ей навстречу.

И я вижу Райана, не того Кесседи, которого знаю, а того, кем бы он стал, если бы с ним не случился весь этот кошмар. У него аккуратно подстриженные волосы, ровная загорелая кожа, и, конечно же, у него нет шрама, пересекающего бровь. А на спине под не до конца застегнутой курткой, идеально сидящей на спортивной фигуре, совершенно точно нет страшных белесых отметин.

Он тоже улыбается девушке, и в этой улыбке столько тепла и света, что хочется кричать.

Райан приближается к ней, его губы что-то произносят, но не могу расслышать слов из-за шума улицы.

Девушка хмурится.

— Я тебя не слышу, — говорит она моим голосом, озвучивая мои мысли. — Не слышу…

Мир начинает кружиться, биться, как стекло, мелкими осколками, впивающимися в лицо.

Боль и осколки.

— Не слышу!..

Дергаюсь. Вскакиваю, почувствовав чужое прикосновение к своему плечу. Тяжело дышу. Рефлекторно хватаюсь за нож под матрасом.

— Полегче, — темная тень отступает. — Ты кричал. Опять за свое?

— Ух, — перевожу дух. Кесседи, ну конечно.

— Извини, — бормочу трудное слово и опускаю глаза. Впрочем, в комнате темно. Сердце с грохотом бьется в груди, не успев отойти ото сна. Он был таким реальным!

— Ничего, — отзывается Райан. — Скоро все равно вставать. Гил обещал вывезти нас с самого утра.

— Ясно, — бурчу и встаю. Чертов сон и чертова девочка. Снова.

Босиком плетусь в ванную. Включаю свет, запираю дверь и прижимаюсь лбом к ее прохладной поверхности с обратной стороны.

Чертово подсознание. Девочка умерла. Умерла четыре года назад. Она не могла вырасти и встретить Кесседи. Тем более, нельзя отождествлять ее со мной. Девочка умерла, а я живу. И дать ей умереть было одним из самых верных решений в моей жизни.

Девочка умерла в тот год, когда убили ее мать. Когда арестовали ее отца…

Умываюсь ледяной водой. Смотрю в зеркало. Глаза красные, волосы дыбом. И где, спрашивается, моя кепка? Должно быть, валяется где-то рядом с матрасом. Хорошо, что темно.

Выхожу, в тайне надеясь, что Райан решил поспать оставшееся время до рассвета. Но нет. Он сидит на своем месте и ждет моего возвращения.

По крайней мере, Кесседи не спросит, что мне снилось. Прохожу и тоже сажусь. Шарю ладонью по полу, нахожу кепку, напяливаю.

— Зачем она тебе?

Вздрагиваю. Про сон не спросит, но и этот вопрос не лучше.

— Привычка, — отвечаю глухо. Моя крепость — вот что такое кепка. Персональная броня. Но это только мое дело.

— У нас пять адресов, — Кесседи быстро понимает, что тема с кепкой мне неприятна, и переходит к насущным вопросам. — Нужно посетить их в течение светового дня.

Поджимаю губы.

— По адресу на каждого смертника, — произношу через некоторое время.

— Похоже на то.

— И как они? Сумеют сами сориентироваться и добраться?

— Смеешься?

Киваю своим мыслям. Проклятые — парни не глупые, но не стоит ждать от них невозможного.

— Что делать?

Вместо ответа Райан встает и включает свет. Достает карты, полученные от Гила.