Руины веры

Только открываю рот, чтобы вежливо поблагодарить прохожую за бесполезный совет, как Курт грубо выдает:

— Отвали, женщина.

Горожанка бледнеет. Краснеет. Зеленеет. Мне даже кажется, она сейчас грохнется в обморок.

— Простите моего друга, — пытаюсь исправить положение. Поздно.

— Хам! — в ужасе восклицает женщина. Так громко, что на нас устремляются не меньше двух десятков глаз. — Боже мой! Какой грубиян!

— Заткнулась бы уже, — бормочет Олаф себе под нос. Вернее, ему, должно быть, кажется, что он тихо бормочет. На самом деле его прекрасно слышат все, кто находится в радиусе метра. А народу тут тьма.

Закатываю глаза. Если сейчас вызовут копов, нам конец. Документов-то нет.

— Нет, вы слышали? — не унимается обиженная гражданка. — Он меня обозвал.

— Слышала-слышала, — подтверждает откуда-то взявшаяся бабулька. Сомневаюсь, что она услышит даже гул флайера, садящегося ей на голову.

Хватаю своих неудачливых спутников под руки.

— Заткнитесь, — шиплю, почти не разжимая губ и натягивая на лицо милейшую улыбку. — Простите моих друзей! — выдаю громко нараспев. — Мы репетируем пьесу к школьному спектаклю, — какая, к черту школа, Курт еще сойдет за старшеклассника, а Олаф вымахал та еще дылда. — Похоже, правда?

— Пьесу? — ахает бабулька. Слышит-таки. Не иначе, слуховой аппарат. — А что за спектакль?

— Криминальный, — вдохновенно вру. — Древнего автора с Земли.

— Ой, какие молодцы! — тут же чуть не плачет от умиления. — А ты — хам! — грозит кривым пальцем женщине в шубе. Разгорается спор.

Не выпускаю своих подопечных, тащу за собой.

— Ну же, быстро! — шепчу, ускоряя шаг.

А вот и лифт. Двери гостеприимно раскрываются, и перед нами предстают прозрачная боковая стенка и прозрачный пол.

— Я туда не пойду, — дергается Курт. — Высоко!

Не знаю, откуда у меня берутся силы, но я впихиваю их обоих внутрь и успеваю нажать клавишу с номером этажа прежде, чем за нами успевает втиснуться мужчина с двумя огромными пакетами. Мужик что-то возмущенно кричит, но слов уже не слышно. Прозрачные двери закрываются, отрезая звуки. Лифт мчится вниз.

Оборачиваюсь, собираясь разразиться гневной тирадой, но так и замираю с открытым ртом. Проклятые уже не боятся высоты. Они стоят у самой стены, прижавшись носами к стеклу, и восторженно рассматривают открывшийся с высоты вид.

У меня вылетает нервный смешок. Тоже прижимаюсь к стеклу, но не носом, а лбом, приподняв кепку.

День обещает быть долгим.

***

Этот день по праву может называться одним из самых трудных в моей жизни. Проще пережить нападение, избиение, голод и холод, чем отвечать за других — вот главный вывод этого дня. Только теперь понимаю, что Райан натворил, убив Коэна и взвалив на себя ответственность за этих охламонов.

— Нельзя пялиться на женщин, это неприлично…

— Ну и что, что она в юбке, которая ничего не прикрывает…

— Да не пялься же!..

— Это флайер, такой же, как тот, на котором мы прилетели, только другой модели…

— Не трогай эту кнопку!..

— Простите, мисс, мы не хотели обидеть вашу собачку…

— Да, это собака, домашний питомец…

— Не трогай!..

— Извините, ради бога, мой друг только что прилетел со Сьеры… Да-да, из санатория. Он болен…

— Извините, мой друг только что вышел из комы…

— Извините, мой друг — идиот!..

Прижимаю ладонь ко лбу. Кажется, сейчас сойду с ума. А мои спутники ничего. Улыбаются. Глазеют по сторонам. Пялятся на женщин.

И все по новой:

— Неприлично так смотреть…

— Нет, она не предлагает себя, просто такая юбка…

***

Когда мы достигаем первой точки нашего маршрута, уже валюсь с ног от усталости, а это только начало. И вряд ли Гила устроит только одна вылазка. Ему нужно быть уверенным, что Проклятых можно выпустить на улицу с бомбами и по одному. А значит, тренировки будут еще и еще.

— Кэм, ты какой-то нервный, — замечает Олаф у входа в торговый центр.

— Лучше заткнись, — прошу с мольбой в голосе. Если бы люди были чайниками, то моя крышечка уже во всю бы стучала от кипения.

Кажется, не зря Райан взял с меня обещание, что мне лучше умереть, чем подвергнуть Проклятых опасности. Потому что убийство этих двоих сейчас для меня самое заветное желание.

К торговому центру они понемногу привыкают к окружающей суете, и мне не приходится так часто краснеть. С лифтом в здании тоже почти нет проблем после подземки. Олаф и Курт снова прилипают к стеклянной стене. Но на этот раз молча и не привлекая к себе лишнего внимания.

Мы поднимаемся до самого верха, спускаемся, проходим несколько этажей. Велено посчитать охрану и, по возможности, камеры. На спутников не рассчитываю, пытаюсь запомнить самостоятельно. Что будет, если отпустить их одних, не хочу даже думать.

Камер в здании много. Надеюсь, СБ “поймает” наши физиономии на одной из них. Даже почти не сомневаюсь, что “поймает”. Только что потом? Записку через камеру не оставишь, место встречи не назначишь. Боюсь, охрана неправильно истолкует мои действия, если я начну писать послание прямо на полу торгового центра. Тогда без полиции не обойтись. Да и от Проклятых скрытно ничего не сделаешь. Черт.

Первый торговый центр обходим быстро и устремляемся к подземке, чтобы посетить второй.