Рука и сердце [сборник litres]

В те дни в Харрогейте была всего одна гостиница – рядом с целебными источниками. Несмотря на то что она постоянно, хотя и беспорядочно, расширялась, желающих посетить курорт год от года становилось все больше, и те, кому не хватило места в гостинице, селились где-нибудь неподалеку в фермерских домах. Но поскольку сезон по-настоящему еще не начался, я был чуть ли не единственным постояльцем и ощущал себя скорее гостем в частном доме: за время моей продолжительной болезни у меня сложились самые близкие отношения с хозяйской четой. Хозяйка по-матерински пеняла мне за то, что я не вернулся с прогулки засветло или не поел вовремя; хозяин учил меня разбираться в винах и урожаях и делился со мной разными секретами верховой езды – как известно, йоркширцы знают толк в лошадях. Бродя по окрестностям, я изредка встречал кого-нибудь из приезжих. Еще до того как дядюшка оставил меня одного, мое любопытство возбудила (хотя это сильно сказано, учитывая вялость моих болезненных реакций) одна молодая леди необыкновенной наружности, которая всегда появлялась в сопровождении пожилой компаньонки – женщины, по-видимому, простой, но приятной. Завидев незнакомца, молодая леди опускала вуаль, и всего лишь раз или два, нечаянно столкнувшись с нею на повороте, мне довелось мельком увидеть ее лицо. Не стану утверждать, что оно сразило меня красотой, хотя впоследствии я находил его прекрасным. На нем лежала тень глубокой, неизбывной печали, и это страдальческое выражение, омрачавшее бледное, кроткое личико, неотразимо подействовало на меня, заронив во мне не то чтобы любовь, но безмерную жалость к ней, такой молодой и уже такой несчастной. На лице ее компаньонки застыло схожее выражение – тихой меланхолии, безысходности и какой-то глухой обиды. Я спросил хозяина, кто эти дамы. Он сказал, что в здешних краях их знают под фамилией Кларк и что они выдают себя за мать и дочь, но лично он ничему не верит – ни тому, что имя настоящее, ни тому, что они близкие родственницы. Некоторое время назад они поселились на ферме в удалении от города. Владельцы фермы держат рот на замке; знай себе твердят, что женщины им хорошо платят и ничего худого не делают, так с какой стати им, фермерам, рассказывать каждому встречному и поперечному про всякие странности – если бы они и случались? Это значит, как проницательно заметил хозяин гостиницы, что дело нечисто; а еще он слыхал, будто старшая из женщин приходится родней тому фермеру, который предоставил им кров, потому-то никто не хочет выносить сор из избы.

– Как вы думаете, – спросил я, – отчего они ведут такой уединенный образ жизни?

– Не знаю, не знаю. Только люди говорят, будто бы молодая леди иногда чудит, даром что с виду тихоня.

Как ни просил я его поделиться со мной подробностями, он наотрез отказался, хотя любил поговорить и поддержать компанию, и я, признаться, усомнился в его осведомленности.