Рука Оберона

— Ты не мог бы рассказать Виале, что случилось и куда я уехал. Она будет беспокоиться.

— Разумеется. Обязательно это сделаю.

— Я буду заботиться о Звезде, не волнуйся.

— Не сомневаюсь. Удачи тебе!

— Спасибо.

Я ехал на Огнедышащем, Ганелон шел пешком. Так он настоял. Мы следовали тем же путем, по которому я гнался за Дарой в день битвы. Наряду с недавним развитием событий именно это и заставило меня вновь подумать о ней. Я стряхнул пыль со своих чувств и внимательно изучил их. Я понял, что, несмотря на игры, в которые она со мной играла, на убийства, которые она, несомненно, совершала или организовывала, меня все еще влекло к ней нечто большее, чем любопытство. Я не был по-настоящему удивлен, открыв это. Положение было таким же, как тогда, когда я в последний раз нагрянул с внезапной инспекцией в казармы эмоций. Тогда я гадал, сколько могло быть правды в моих ночных видениях, когда я гадал о ее родстве с Бенедиктом. Физическое сходство и впрямь существовало, и я был убежден, что это не случайность. О многом говорило и то, что спокойный обычно Бенедикт поднял на меня руку, странную, новую руку.

— Чему ты смеешься? — спросил Ганелон.

Он шагал слева от меня.

— Рука, — ответил я, — что вернулась со мной из Тир-на Ног-та. Понимаешь ли, я опасался какого-то скрытого значения, какой-то непредвиденной силы судьбы в этой штуке, явившейся в наш мир из места тайн и снов. И все же она не протянула даже дня. Когда Лабиринт уничтожил Яго, не осталось ничего. Все ночные видения ни к чему не привели.

Ганелон прочистил горло.

— Ну, это было не совсем так, как ты думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Этой механической руки не было в седельной сумке Яго. Рэндом упрятал ее в твою сумку. Именно там была пища, а после того, как мы поели, он вернул посуду туда, где она была — в собственную сумку, но руку — нет. Места не было.

— О-о-о, — произнес я, — тогда…

Ганелон кивнул.

— Значит, она теперь с ним, — закончил он за меня фразу.

— И рука, и Бенедикт. Проклятье! Не очень-то мне нравится эта штука. Она пыталась меня убить. Раньше в Тир-на Ног-та ни на кого и никогда не нападали.

— Но Бенедикт-то друг. Он на твоей стороне, если даже в данный момент у вас есть некоторые разногласия. Верно?

Я не ответил. Он поднял руку и взял Огнедышащего за узду, остановив его. Затем он поднял голову, всматриваясь в мое лицо.

— Корвин, что же все-таки произошло? Что ты узнал?

Я колебался. И правда, что я узнал в небесном городе? Никто не был уверен, как действовал механизм, стоявший, за видениями Тир-на Ног-та. Вполне могло быть, как подозревали некоторые, что это место является воплощением наших невысказанных страхов, предчувствий и желаний, что оно смешивает их с бессознательными предположениями и догадками. Подозрения же, вызванные чем-то неизвестным, вероятно, лучше было держать при себе. И все же рука была достаточно материальной.

— Я же говорил тебе, — заявил я, — что отсек эту руку у призрака Бенедикта. Значит, мы явно сражались.

— Ты видишь в этом предзнаменование, что между тобой и Бенедиктом будет в конечном счете столкновение?

— Наверное.

— У тебя есть основание для этого, не так ли?

Я устало вздохнул:

— Да. Дара говорила, что состоит в родстве с Бенедиктом, и это вполне может оказаться правдой. Если же это действительно так, и он об этом знает и молчит, тогда и нам следует помалкивать. До тех пор, пока не сможем это подтвердить или опровергнуть. Понятно?

— Конечно. Но как же это может быть?

— Именно так, как она говорила.

— Правнучка?

Я кивнул.

— От кого?

— От адской девы, известной нам лишь по слухам, от Линтры, дамы, стоившей ему руки.

— Но ведь та битва произошла недавно.

— Время течет по-разному на разных Отражениях, Ганелон. В дальних пределах это было бы возможно.

Он покачал головой и расслабил руку, державшую узду.

— Корвин, я действительно думаю, что Бенедикту следует об этом знать. Если это правда, то ты должен скорее дать ему шанс подготовиться, чем позволить ему неожиданно открыть это. Вы такая неплодовитая компания, что отцовство, кажется, разит вас сильнее, чем других. Посмотри на Рэндома. Он годами не признавал своего сына, а сейчас, я чувствую, он рискнул бы ради него своей жизнью.

— Я тоже так считаю, — согласился я. — А теперь забудь о Рэндоме и попытайся представить себе, что произойдет, если рассказать все Бенедикту.

— Ты думаешь, он примет сторону Дары против Амбера? Начнет выбирать?

— Я предпочел бы не провоцировать его на это.

— Мне кажется, ты оказываешь ему плохую услугу. Он, кстати, не похож на человека, обуреваемого чувствами. Свяжись с ним через Карту и скажи о своих подозрениях. Таким образом, он хотя бы получит возможность как следует обдумать это и подготовиться к неожиданной встрече.

— Он мне не поверит. Ты видел, каким он делается, стоит мне упомянуть о Даре.

— Это само по себе о чем-то говорит. Возможно, в глубине души он знает, что может произойти, и отвергает это так горячо потому, что ему хотелось бы иного.

— Да, но сейчас это только расширит трещину, которую я пытаюсь замазать.