Рука Оберона

— Я настроен на Камень…

— Как? — остановился Дворкин.

Винсер позади нас издал кудахтающий звук, и мы пошли дальше.

— Я следовал твоим письменным инструкциям и устным Эрика. Я взял камень с собой в центр Лабиринта и спроектировал себя через него.

— Понятно. Как ты получил его?

— У Эрика на смертном одре.

— Он сейчас у тебя?

— Я вынужден был спрятать его на Отражении.

— Его лучше держать поближе к центру событий.

— Это почему же?

— Он имеет тенденцию производить искажающий эффект на Отражениях, если достаточно долго будет среди них.

— Искажение? Что это значит?

— Нельзя сказать заранее. Это целиком зависит от места.

Мы завернули за угол и продолжали идти сквозь мрак.

— Что это означает? — повторил я. — Когда я носил Камень, все вокруг меня начинало замедляться? Фиона предупреждала меня, что это опасно, но не знала, почему.

— Это означает, что ты достиг пределов своего собственного существования, что твоя энергия скоро иссякнет, и что ты умрешь, если быстро чего-нибудь не предпримешь.

— Чего именно?

— Ну, хотя бы не начнешь черпать энергию из самого Лабиринта, первичного Лабиринта внутри Камня.

— А как это делается?

— Ты должен сдаться ему, освободить себя, зачеркнуть свою индивидуальность, стереть границы, отделяющие тебя от всего остального.

— Это, кажется, легче сказать, чем сделать.

— Но это можно сделать, и это единственный способ продлить жизнь.

Я покачал головой. Мы двинулись дальше. Дойдя, наконец, до большой двери. Дворкин погасил посох и прислонил его к стене. Мы вошли, и он запер дверь. Винсер расположился прямо перед ней.

— А теперь ты должен скрыться, — заявил Дворкин.

— Но я должен еще о многом расспросить тебя и хотел бы кое-что рассказать сам.

— Мои мысли становятся бессвязными, и твои слова пропадут впустую. Завтра ночью или послезавтра приходи. А сейчас торопись! Уходи!

— Зачем такая спешка?

— Я могу повредить тебе, когда со мной произойдет перемена. Я сейчас едва сдерживаю себя силой воли. Отправляйся!

— Я не знаю как. Я знаю, как попасть сюда, но…

— В соседней комнате в столе есть всевозможные Карты. Бери свет, уходи куда угодно! Вон отсюда!

Я хотел было возразить, что не боюсь физического насилия, которым он угрожает мне, но черты его лица начали таять, словно расплавленный воск, и он стал казаться намного выше, руки и ноги его начали удлиняться. Схватив факел, я выбежал из комнаты, ощутив неожиданный холодок. Скорее к столу! Я рывком открыл ящик и выхватил несколько лежавших там вразброс Карт. Тут я услышал шаги. Кто-то входил в комнату за мной. Пришелец появился явно оттуда, где я недавно был. Казалось, это ступает не человек. Я не оглянулся. Вместо этого я вытащил Карты и посмотрел на верхнюю. На ней было изображено незнакомое место, но я немедленно напряг свой мозг и потянулся к ней. Горная скала, за ней что-то неотчетливое, странно полосатое небо, разбросанные звезды. Карта при моем прикосновении попеременно становилась то горячей, то холодной. Казалось, от нее подул сильный ветер, каким-то образом перекраивающий перспективу. Тут справа от меня послышался сильно изменившийся, но еще узнаваемый голос Дворкина:

— Дурак! Ты сам выбрал землю своей гибели!

Огромная когтистая рука — черная, кожаная, искривленная — потянулась через мое плечо, пытаясь выхватить Карту. Но видение уже материализовалось, и я рванулся к нему, отвернув от себя Карту, как только понял, что я совершил свой побег. Затем я остановился и постоял, не двигаясь, чтобы дать своим чувствам приспособиться к новому месту. И уже я знал. Из отголосков легенды, обрывков семейных сплетен и ощущения опасности, охватившего меня, я узнал место, куда прибыл. И с полной уверенностью поднял глаза, чтобы посмотреть на Двор Хаоса…