Рука в перчатке

Индеец подошел к Джин, потянул ее за рукав и, когда она повернулась, сказал:

– Ты говоришь сказать правду. Много правды?

– Да, Вильсон, всю правду. Абсолютно всю.

Он поднял на Джин глаза, она смело встретила его взгляд. Наконец он удовлетворенно кивнул и посмотрел на инспектора:

– Хорошо. Может, проклятый дурак. В гробнице я вижу мужчину Цианины. Мертвый. Я открываю ему один глаз. Мертвый. Я думаю, он забывает Цианину, дочь вождя, он смотрит на другую женщину, и теперь мертвый. Я счастлив так думать, очень счастлив. Потом я думаю, может, младший делает хорошую вещь. Потом я думаю один факт о жизни чероки. Старая далекая жизнь ушла. Я счастлив думать. Я беру нож, настоящий нож чероки, я снимаю скальп с мужчины Цианины, первый раз снимаю скальп, идет тяжело. Я вешаю скальп на пояс старого вождя чероки на стене. Выхожу наружу, мою руки росой, прячу куртку, иду увидеть младшего. – Он заворчал. – Много правды.

Байсе сидел, поджав губы, и с явным неодобрением смотрел на старого индейца. Джин слегка попятилась от неожиданности.

Кремер вытаращил глаза, изумленно проронив:

– Чтоб меня!

Вильсон, подумав, добавил:

– Нож много тупой.

– Ты, чертов старый дуралей! – пробормотал Байсе и повернулся к Джин. – Что касается меня, то вы выиграли. Вэла убил Кранц. Раньше я никак не мог этого осознать. Не верил, что он мог снять скальп. Нет, я понимал, что он мог снять скальп, чтобы подозрение упало на Гая или Вильсона. Тем не менее поверить в такое было невозможно. Но, уговорив Вильсона сказать правду, вы его подставили. Он совершил преступление. Это называется обезображивание трупа.

Джин содрогнулась.

– Меня не интересуют обезображенные трупы! – прорычал Кремер, бросив свирепый взгляд на Вильсона. – Будь ты проклят! Ты и это твое много правды! – Инспектор гневно оглядел кабинет, внезапно встал, достал из кармана складной нож, открыл его, обошел письменный стол и протянул нож Вильсону. – Вот. Ты сказал, что скальпировал Кэрью. Покажи, как ты держал нож.

– Как ты думаешь? Может, зубами? Проклятый дурак! – Вильсон взял нож и сжал рукоятку. – Я держу его вот так.

– Ну да. – Кремер прищурился. – И ты скальпировал его, а скальп повесил на пояс одеяния на стене и бросил нож…

– Я? – презрительно проскрежетал Вильсон. – В голове что, похлебка из кролика? Ты думаешь? Беру мокасин из оленьей кожи, вытираю отпечатки пальцев с ножа. Надеваю обратно мокасин, нож на полу.

– А как ты догадался стереть отпечатки пальцев?

– Кино. – Вильсон пожал плечами. – Смотрю кино два дня каждую неделю. В кино полно отпечатков пальцев. Ты знаешь?

Кремер с недовольным видом забрал нож, сложил его и вернулся на место.

– Может, скажете, я и это придумала? – поддела инспектора Джин.

– Итак, теперь понятно, кто снял скальп, – заметил Байсе. – Вы думали, скальп снял индеец. Все верно, действительно индеец. Но индеец никого не убивал.

– Это вы так говорите! – огрызнулся Кремер. – Вы говорите, что убил Кранц. А? И с чего вдруг? Кранц пятнадцать лет был близким другом Кэрью. Неужели он убил друга ради паршивых двухсот пятидесяти тысяч, оставленных ему в наследство? Нет! Кранц сам стоит миллион долларов или больше, и у него все в ажуре.

– Не в этом дело! – выпалила Джин. – Все дело в Порции Тритт.

– А что с ней не так?

– Кэрью собирался на ней жениться.

– Вздор! Кранц убил своего старого друга лишь потому, что не хотел терять хорошего рекламного агента?!

– Конечно нет. Он убил Кэрью, потому что… – Джин осеклась.

– Ну-с? И почему же?

Джин покачала головой:

– Я… я не должна. Все, о чем я говорила, было мне так или иначе известно. А тут я точно сказать не могу. Всего лишь сплетни.

– Хорошо, пусть будут сплетни. Если вы имеете в виду, что Кранц был влюблен в нее и, возможно, состоял с ней в интимной связи, мы, естественно, об этом тоже подумали, но ни к чему не пришли. Вы об этом?

Джин снова покачала головой, на сей раз куда более решительно:

– Я не желаю это обсуждать. Мне не следовало так говорить, потому что я ничего конкретно не знаю.

– Как вам будет угодно. – Кремер посмотрел на часы. – Я опаздываю. Друзья, хочу дать вам всем хороший совет. Вы состряпали неплохую мешанину из самых разнородных фактов. Лучшее, что вы можете сделать, – скормить вашу похлебку Сэму Орлику. Он адвокат Гая Кэрью и самый подходящий для вас человек. Я отвечал за обвинение против Гая Кэрью и по-прежнему считаю его виновным, однако у меня больше нет ни малейшего желания…

– Вы не можете считать его виновным!