Рука в перчатке

Хикс повернул голову, чтобы посмотреть в окно на бегущую через луг тропинку, после чего передвинул стул так, чтобы можно было наблюдать за тропинкой, не сворачивая шею.

– Не больно-то и хотелось, – заявил он. – Я предпочел бы уехать отсюда ближайшим поездом и обо всем забыть, но, боюсь, это невозможно.

– Это была фонограмма разговора моей жены с Джимми Вейлом, – буркнул Данди.

Хикс перехватил его сердитый взгляд:

– Что значит фонограмма?

– Сделанная с помощью «сонотала» – электронного подслушивающего устройства. Больше года назад я обратился в детективное агентство, и они установили такое устройство в офисе Вейла. У меня имелись основания полагать, что «Рипаблик» крадет наши формулы, и я понимал, что всем этим занимается именно Вейл. Примерно с год ничего интересного не происходило, – по крайней мере, я не узнал ничего из того, за чем охотился. А потом я действительно получил кое-что любопытное. – Данди помрачнел. – И даже больше, чем рассчитывал. Запись разговора моей жены с Вейлом у него в кабинете. Она надеялась, он останется доволен тем, что она ему принесла. А он ответил, что да, непременно останется, если это окажется чем-то вроде карботена. Проклятый мошенник! В тысяча девятьсот тридцать восьмом году мы разработали формулу, а когда собрались ее запатентовать, то выяснили, что «Рипаблик» уже запатентовала идентичную формулу и весь производственный процесс. Они назвали вещество карботеном и теперь собираются зарабатывать на нем миллионы.

– Когда именно состоялся этот разговор?

– Пятого сентября. Ровно две недели назад.

– А вы уверены, что это был голос вашей жены?

– Я слышу его вот уже двадцать пять лет.

– Да уж, достаточно долго, – кивнул Хикс. – А как выглядит запись, полученная с помощью «сонотала»?

– Пластинка. Вроде патефонной. – Данди показал на стопку дисков на письменном столе. – Они сделаны из нашего пластика. Именно это я и искал – ту самую пластинку…

– Давайте вернемся назад, – покачал головой Хикс. – Где и когда вы видели пластинку в последний раз?

– Я видел ее только один раз. В лаборатории, у себя в офисе. Мне казалось, я ее брал…

– Когда это было?

– Во вторник. Неделю назад.

– Но вы сказали, разговор состоялся пятого сентября, а прошлый вторник – это десятое.

– Ну и что с того? – Данди отнюдь не стал дружелюбнее. – Я прослушал чертову уйму фонограмм из кабинета Вейла, но все впустую, после чего потерял к ним интерес. Я убрал их в коробки в лаборатории и время от времени прослушивал энное количество дисков. И вот именно в тот день, прослушивая фонограммы, я услышал голос своей жены и голос Вейла. Я был ошеломлен. Просто ошеломлен. Я снова прослушал запись, но тут кто-то вошел в лабораторию. Я выключил воспроизводящее устройство, снял пластинку и положил ее в коробку, на самый верх. Тем временем комнату заполнили другие люди. У нас было запланировано совещание и среди прочего проверка результатов изменений формулы производства пластика, из которого сделана та самая пластинка. Мы продаем его для всех видов звукового воспроизведения. На совещание приехали сотрудники фабрики в Бриджпорте. Я оставался с ними, пока хватало моральных сил, а затем взял пластинку, лежавшую на самом верху той самой коробки, отнес к себе в кабинет, запер в ящике письменного стола, вернулся домой… и поговорил с женой.

– Почему вы не взяли пластинку с собой?

– Трудно сказать, – с горечью проронил Данди. – Не хотел слушать треклятую запись у себя дома… да к тому же прислуга… ну а это чисто деловой вопрос. Моя жена все отрицала…

– Эта часть мне уже известна.

– Очень хорошо. Итак, ту ночь я провел в отеле. На следующий день я спросил жену…

– Это мне тоже известно. Она должна была приехать к вам в офис к четырем часам, чтобы ознакомиться с доказательством, а в три вы ей позвонили и велели не приезжать.

– Да. Потому что я, вынув пластинку из ящика стола, отправился в лабораторию, включил воспроизводящее устройство и понял, что это не та пластинка. Я решил, что кто-то положил другую запись на самый верх коробки, хотя я вроде бы не спускал с нее глаз. Однако фонограммы уже не было, а также и самой коробки. После совещания часть пластинок отвезли на фабрику, а часть – в лабораторию в Катоне. Я отдал распоряжение и сюда, и на фабрику вернуть мне все пластинки, помеченные как «Дж. В.».

– «Дж. В.» означает «Джимми Вейл»?

– Да. Именно так люди из детективного агентства Шэрона промаркировали пластинки: «Дж. В.» и дата карандашом. На нашем пластике можно писать не только чернилами, но и карандашом. Итак, я получил все пластинки обратно и прослушал, но нужной среди них не оказалось.

– Скажите, вы получили обратно то же самое количество пластинок «Дж. В.» от пятого сентября, что и было у вас изначально?

– Не знаю. Я их не пересчитывал.

– А разве у Шэрона не осталось записей, сколько пластинок он вам передал?

– Нет. Он платит своим людям поденно, а не за каждую пластинку.

– А он может слышать звуки… разговоры… во время записи?

– Нет. Принцип работы этого…

– Я все равно не пойму. Скажите, Шэрон прослушивает пластинки, прежде чем отправить их вам?

– Нет.