Руки Орлака

Днем в сопровождении одного своего хорошего знакомого, агента тайной полиции, любезно согласившегося оказать ему содействие, «посветив» для пущей убедительности служебным удостоверением, Обри посетил меблированные комнаты, где проживала любовница Фредди Ужа.

Когда они вошли в здание, бывшая кокотка о чем-то болтала с квартирной хозяйкой. Обри попытался завязать с девушкой разговор, но «заклинательница змей», как ее звали в квартале, что, впрочем, не вполне соответствовало действительности, – так вот, «заклинательница змей» проявила норов и почти сразу же удалилась, подхватив пуделя и рыжий саквояж.

Увидев удостоверение с грифом тайной полиции, хозяйка сделалась словоохотливой, но Фредди и Ява поселились у нее совсем недавно, так что она почти ничего о них не знала.

– Видите ли, такие люди, – сказала она, – долго на одном и том же месте не задерживаются: они вечно кочуют, через месяц-другой меняют квартиру, потом снова возвращаются, и так по кругу. Эти ведут себя вполне прилично, платят вовремя, работают, – по крайней мере, такое у меня сложилось впечатление. Женщина показывает фокусы со змеями; мужчину же днем никогда не видно, значит он тоже при деле.

Затем она показала дознавателям регистрационную книгу, и Обри сделал из нее выписку.

Вытащив из кармана блокнот, он вслух прочел имя, под которым Жан Марей значился в журнале.

– Альбер Леон Бескар, поденщик, родился…

– Да оставьте вы это! – отмахнулся Лионель. – Фальшивое имя не представляет для нас ни малейшего интереса.

– Что до Явы, то она записана так, ваше сиятельство: Мари Луиза Эрнестина Адриана Арреги.

– Да черт с ней!

– Мой друг из тайной полиции предлагает допросить прислугу «меблирашек» – я сказал, мы посмотрим.

Лионель на несколько мгновений задумался, а затем ответил:

– Посоветуйте ему, напротив, оставить Фредди и Яву в полнейшем покое. Они не должны заподозрить, что за ними наблюдают, иначе сорвется мой план, в который я вас сейчас посвящу. Мы хотим, чтобы Фредди совершил ограбление или кражу со взломом, причем при таких обстоятельствах, которые не оставят у мадемуазель Лаваль ни малейших сомнений в его преступлении. Вы меня понимаете, Обри?

– Как нельзя лучше, ваше сиятельство, – хмыкнул привратник, и его наглая физиономия засветилась от удовольствия.

– И в этом мы рассчитываем на вас, милейший, – продолжал Лионель. – Познакомьтесь с Фредди, войдите в доверие и доведите этого типа до нужного состояния.

– Вас понял, – оживился бывший дворецкий, и его глаза хищно заблестели. – Я настрою его сознание должным образом, будьте спокойны.

Эти слова, эта формулировка – «настрою его сознание должным образом» – немало поразили Лионеля де Праза. Приглядевшись к Обри получше, граф, против воли, восхитился безобразной физиономией привратника, на которой в эту минуту, словно пот сладострастия, проступала злоба. Обри, ко всему прочему, уже готов был отправиться в «Бар Котерии» – продолжать вести порученную ему слежку. Ad hoc[127] он снова облачился в костюм, делавший его своим в мире Фредди Ужа. И действительно, вряд ли кому-то понравилось бы наткнуться при свете луны на какой-нибудь безлюдной улочке на этого типа с коварной рожей висельника, сделавшейся еще более отвратительной от переполнявшей этого шельмеца радости.

– Обри, вы бесподобны! – ухмыльнулся Лионель.

Привратник рассмеялся смехом столь неприятным, что молодой граф де Праз содрогнулся, но, быстро взяв себя в руки, с некоторым высокомерием осведомился:

– Полагаю, продолжать следить за домом мсье Марея мне теперь уже нет смысла?

– Ясное дело, ваше сиятельство. Мсье Марей каждый вечер приходит либо в «Бар Котерии», либо в «меблирашки», к своей зазнобе. Там и там я управлюсь, господину графу не стоит беспокоиться.

– Хорошо, но это еще не все, Обри. Остается «ангел-хранитель» – помните, я вам говорил? Неизвестное нам лицо, в обязанность которого входит удерживать Марея – Фредди на стезе добродетели.

– Да, ваше сиятельство.

– Так вот, нужно выяснить, кто это такой, ибо, как вы понимаете, он будет следить за вами, пока вы «окучиваете» Фредди. Вполне возможно, что он угадает ваши намерения, вмешается и отразит натиск. Вы не должны допустить, чтобы вас провели, поэтому прежде всего нам нужно узнать, кого следует опасаться.

– Будет сделано, ваше сиятельство.

– Тогда – до встречи, Обри, и желаю удачи! В бар можете пока не торопиться: ваш «Фредди» сейчас в «Одеоне», в ложе моей матери, – там в эти минуты идет последний акт спектакля по пьесе «Прокурор Галлерс».

– Я тоже хочу сходить на него в воскресенье утром, – заметил Обри. – Говорят, уморительнейшее представление.

* * *

Оказавшись на улице, Лионель де Праз с облегчением, которое ему как-то не пришло в голову проанализировать – возможно, к счастью для того, кого он только что покинул, – вдохнул свежий ночной воздух.