Руки Орлака

Для очистки совести он пожелал сличить нож, которым был заколот Орлак-старший, с карточкой, содержащей описание примет Вассёра. Этот документ, определенный в категорию «Скончавшиеся», был извлечен из глубин архивов антропометрической службы, и Куэнтр смог удостовериться в том, что отпечатки с ножа и те, что значились в карточке, были совершенно идентичными. Их оставили одни и те же пальцы: тут – на роговой рукоятке, там – на впитавшем в себя чернила листе картона.

В тот день я был с ним, пытался выудить из него какую-нибудь информацию об этом Вассёре, этом закоренелом преступнике, казнь которого, похоже, была лишь проходным эпизодом в карьере следователя… Но сколько-нибудь подробного ответа на свои вопросы я не получил. Погруженный в размышления, Куэнтр лишь сообщил мне, что Вассёр заплатил на эшафоте за омерзительно банальные преступления, примечательные разве что тем крестообразным ударом ножа, которым мсье Эдуар Орлак был заколот, как и малышка Питуа, вдова Мушо и мсье Виргонь, прежние жертвы Вассёра.

То ли у Куэнтра все никак не шли из головы эти отпечатки пальцев, то ли история Вассёра казалась ему не заслуживающей внимания, но я понял, что настойчивость с моей стороны будет в данный момент неуместной, поэтому я позволил ему в одиночестве, пожевывая усы, предаваться раздумьям перед фотографией (анфас и в профиль) человека, которого он арестовал, изобличил в убийствах и отправил на эшафот.

Судя по фотографии, Вассёр был человеком весьма заурядным. Внешность его казалась посредственной. Вероятно, и дело это когда-то было вполне рядовым, если уж даже я, репортер судебной хроники, едва его помнил. Из карточки я узнал лишь рост Вассёра (1 метр 68 сантиметров), его размеры, возраст (28 лет), профессию (часовщик) и другие не слишком важные отличительные признаки.

Вот и все, что я могу сообщить относительно расследования двойного убийства на улице Асса.

В течение трех недель следствие старательно велось, не принося никаких результатов, – хотя и велось-то оно, по правде говоря, лишь в мозгу судей и инспектора, в виде индуктивных и дедуктивных умозаключений. Но, судя по лицам этих мсье и тому невеселому настроению, которое они прятали под маской деланого безразличия, можно было заключить, что они пребывают в полной растерянности и вскоре дело Орлака – Крошана будет закрыто из-за отсутствия улик и подозреваемых. Инспектор Куэнтр соглашался на интервью без особого удовольствия. Мсье Буркрен, тоже весьма раздосадованный, грезил неким бретонским пляжем, сбежать на который, пусть и с запозданием, ему должно было вскоре позволить возвращение одного из коллег по службе.

Из-за загадочной привлекательности этого дела я окончательно отказался от отпуска и захаживал к Орлакам так часто, как это дозволяли правила приличия.

Они все еще жили на бульваре Монпарнас, поскольку не имели желания переезжать в особняк на улице Асса или искать удобное жилище где-нибудь в другом месте. О том, чтобы выбраться на отдых в сельскую местность, до окончания расследования тоже не могло быть и речи. Стефена то и дело вызывали во Дворец правосудия, где он давал мсье Буркрену показания касательно привычек своего отца и шевалье де Крошана.

Он всегда отправлялся туда, разражаясь бранью, с вполне объяснимой нервозностью, от которой на его исхудавшем лице возникала гримаса неудовольствия.

Как-то вечером, выйдя от судьи и пересекая площадь Сен-Мишель в хорошем настроении, которое всегда возвращалось к нему, когда он покидал Дворец правосудия, Стефен вдруг интуитивно ощутил, что за ним кто-то идет.

Он обернулся и действительно увидел позади себя, совсем рядом, какого-то человека в темной одежде.

Шел дождь. Преждевременный холод напоминал о приближении осени. Из-за покрывших небо туч стемнело раньше, чем обычно в эти летние вечера.

На незнакомце был плащ. В тени капюшона сверкал огонек зажженной сигареты.

Стефен, съежившись под зонтом, ускорил шаг.

На улице Дантона мужчина приблизился к нему чуть ли не вплотную.

Желая убедиться, что за ним следят, Стефен свернул на улицу Серпант, представлявшую собой уходивший в сторону узкий проход.

Преследователь по-прежнему не отставал.

Стефену казалось, что все его существо – и кожа и кости – призывает к бдительности. Каждая клеточка его тела вдруг забила тревогу, и он ощутил, как все внутри пересохло.

Он продолжал идти куда глаза глядят…

Но тут на плечо Стефену легла чья-то рука, остановив его.

Да, его остановили – это если описать все глаголом; но какое же тогда тут могло быть уместно существительное? Задержка? Арест?..[96]

– Мсье Стефен Орлак, не так ли? – произнес мужчина.

Стефен вынужден был промолчать, чтобы сдержать рвавшийся из груди стон, и у него подкосились колени.

Глава 10 Призрак

Незнакомец говорил с насмешливой непринужденностью; сигарета не отлипала от его нижней губы. Красный огонек отбрасывал отсветы на скрытое капюшоном бородатое лицо, позволяя мельком видеть острый нос и небольшие, глубоко посаженные глаза, черные и холодные, словно гагатовые пуговицы.