Рукопись Бэрсара

Тебе‑то что за печаль? Пусть себе "Колечко" своих прибирает, мне меньше останется...

Нир Банел, 41 год, холост, бортинженер, последнее место службы корабль "Призрак" "Транспортной компании" Крегана, проездом. Остановился в одной из дрянных припортовых гостиниц, где Хэлан уже побывал.

Нир Банел был молодец хоть куда: высок, плечист, лицо темное, жесткое, с тяжеленной челюстью. Только глаза подкачали: маловаты для такого лица и засели так глубоко, что цвет не разобрать.

‑ Полиция, ‑ бросил Хэлан. ‑ Отдел по расследованию убийств.

Банел не ответил: нависал угрюмой глыбой, и в лице его было что‑то такое, что недобрая радость шевельнулась внутри.

Если он только... измордую! Руки чешутся кого‑то отлупить!

Тот почуял: приглашающе мотнул головой, пошел и сел на кровать. Хэлан устроился на единственном стуле.

‑ Ну, ‑ сказал, наконец, Банел.

‑ Знаете о "Звезде Надежды"?

‑ А вы? ‑ Хриплый голос, тяжелый, а что‑то эдакое проскальзывает. Из тех времен, когда был Нир Банел офицером Корпуса Космических разведчиков.

‑ Спрашиваю я, ‑ напомнил Хэлан.

‑ А вы не спрашивайте! Кому и знать...

‑ Смотря что.

Банел чуть шевельнул тяжелыми плечами, и такая издевательская стала у него ухмылка!

‑ Стоило бы докопаться, а?

‑ На здоровье. Меня на "Звезде" не было.

‑ С Тгилом летали?

‑ А я со всеми летал. Нас, подонков, не спрашивают. Книжку в контору, талон в зубы ‑ и валяй.

‑ Так вы же не подонок, Нир. Подонок сто монет ради больной матери не выкинет.

‑ А это, шпик, не твое дело!

‑ Не мое. Мое дело ‑ "Звезда", да еще Тгил с Валаром.

‑ Что, не по зубам?

‑ Да нет, ‑ сказал Хэлан, ‑ наверное, по зубам. Просто за ними не один я бегаю. Ты давай, Нир, думай. Этим парням не полиции бояться надо. Ну, там с политической могли не поладить, но чтоб уголовка...

Нир как‑то сразу весь подобрался, ушла издевательская ухмылочка, и опять в нем проглянуло что‑то такое... интеллигентное.

‑ Думаете, что поверю?

‑ Ваше дело. К вам‑то у меня ничего нет.

‑ Ну да! А вот если я вас пошлю...

‑ Уйду, ‑ ответил Хэлан спокойно. ‑ Не я, а вы пожалеете. Вроде у жестяночников не заведено своих бросать.

‑ Знаете, куда ткнуть! Ну? Чего вам от меня надо?

‑ Да так, пару вопросов.

‑ Ну?

‑ Летали с Майхом?

‑ Раз пять.

‑ Что он за человек?

‑ Человек. Две руки, две ноги и голова. Руки что надо, а голова еще лучше.

‑ А все‑таки?

‑ Товарищ, каких поискать. С таким и жить веселее, и помирать не страшно.

‑ А без него что, боитесь?

‑ Слышь, шпик, не наглей! Не тронь, чего не поймешь. Знаешь, что такое ад? Они, жестяночки наши родимые. Век бы их не видать, подлюк! Летишь ‑ а она разваливается... одно, другое, десятое... хочешь жить вкалывай! По двадцать часов... Брякнешься тут же мордой в грязь... а тебя ногами в бок: опять защиту пробило. Считай, без малого труп... за эту самую малость и дерешься. Добрался до порта ‑ и в кабак. Сперва пьешь, чтоб рейс забыть, потом, чтоб забыть, что человеком был, потом... потом просто пьешь. А потом с битой мордой и пустым карманом опять к Лобру и Юсо, к Крегану, к Свану ‑ один черт!

Так вот, я сам не хотел с Тгилом летать! Каково мне с ним... знать, что он того же хлебнул, да он‑то человек, а я скот! А с Майхом ‑ всякий человек. Последнюю рубаху тебе отдаст, да еще извинится, что больше дать нечего!

‑ Нир, а у Майха есть деньги?

‑ Откуда? Те же гроши получал, что и мы.

‑ А у Тгила?

‑ Могли быть. Ему капитанские прибавки шли, премии за экономию горючего. Нет, он не жмот. Это у него в крови: чтоб красиво было. Чтоб корабль, как балерина ходил, а красивый маневр ‑ он всегда экономнее.

‑ Он много тратил?

‑ Меньше меня. Не пьет.

‑ Нир, а вот скажите... если что, Тгил Майху свои деньги доверит?

‑ Он ему душу отдаст, не то что деньги!

И опять он шел по улице неизвестно куда просто потому, что некуда было идти. День был на полном ходу: текли стремительные потоки улиц, бились в стеклянные берега домов, и все улицы были похожи друг на друга, и у каждой было свое нутро, и Хэлан знал лицо и нутро каждой из улиц.

Это был его город: гуляка, работник, убийца, скопище одиноких людей единственное место в Мире, где он мог и хотел жить.

Он шел, все замечая, не глядя по сторонам, и неспешный поток мысли раздваивался, растраивался, переплетался в нем.

Ну что, зацепился, похоже? Валар и Тгил. Не зря эти двое у меня рядком встали. Пилот и Капитан. Три года вместе ‑ прямо чудеса для "Перевозок". Значит, сами друг за друга держатся, так? "Душу отдаст"? Тем лучше.

Надо бы Тгила потрясти. Валар что? Не жизнь, а стеклышко. Приют, училище, корабль ‑ ухватиться не за что. А вот Тгил... "Того же хлебнул", ‑ говоришь? Если был под судом, должен в картотеке проходить...

Значит, Каса уже убрали. "Колечко" свое отыграло, очередь за "Компанией Лота". Да нет, шороху не будет. От Каса прямая нитка в министерство. Крепко будут глушить.

Какие‑же это дела по третьему индексу идут? Может, военные?

Дома он сразу взялся за видеон. Набрал шифр, дождался щелчка и сказал код, имя и номер своего допуска. Высветилась надпись: "Центральная картотека к работе готова".