Рукопись Бэрсара

‑ Да.

‑ Он тебе помогает?

‑ Нет, ‑ сказал Ортан. ‑ Он просто сделал то, что считал правильным. Мне нельзя помогать, ‑ сказал он. ‑ Я выбрал сам и должен сам дойти до конца и принять то, что влечет за собой мой выбор.

‑ Ортан, значит, нас оставят в покое?

‑ Нас ‑ да, ‑ сказал он, и лицо его потемнело. ‑ Это хорошо для нас, но плохо для всех людей. У нас не будет права на выбор. Сообитание определит все само, потому что мы неразумны. Поспи, ‑ сказал он. ‑ Мы будем идти без привалов до самой ночи. Завтра нам не удастся много пройти.

И я спросила, уже уплывая в дрему.

‑ Ортан, а что такое Первый запрет?

‑ Нельзя убивать взрослых самок, ‑ ответил он неохотно.

Ортан сменил направление и уводит нас на восток. Мы уходим все дальше от прежнего курса; местность меняется, появились холмы и все больше рощ не сказочных рощ‑привалов, а самых обычных ‑ из раскидистых растов.

Мы идем и молчим; сегодня легче идти, нет истомы и этой странной тревоги. То, что я наговорила вчера... интересно, он сердится на меня или слова мои для него ничего не значат?

Ортан замер и поднял руку. Он стоит и вслушивается в себя, и лицо его неподвижно, как камень. Вечный серый гранит, неподвластный страстям...

‑ Норт! ‑ сказал он. ‑ Мы будем драться. Нам повезло: это только луры. Если мы не нарушим закон, может быть, удастся спастись.

‑ Какой еще закон? ‑ спросил, усмехнувшись, Норт. Кажется, он рад, что удастся подраться.

‑ Никакого оружия. Только руки и зубы.

‑ Нич‑чего себе! ‑ сказал Норт.

А потом появились звери. Серые хищники, не очень большие, но их было много. Десятка два или три.

‑ Элура! Возьми Илейну и поднимитесь на холм. Вас не тронут.

Не думая ни о чем, я взяла за руку Илейну и отошла немного назад. Это безумие. Им не выстоять против стаи.

Ортан и Норт стояли плечом к плечу, и я вдруг подумала: а это красиво! Двое сильных мужчин против стаи зверей.

А потом я не думала ни о чем. Серая волна накатилась на них. Налетела, окружила, сомкнулась. Вой, рычание, хриплый визг. И опять, как тогда в горах: как будто что‑то взорвалось. Мощное движение, за которым не успевает взгляд, и Ортан уже на ногах, и несколько серых тел распластано на траве. Он повернулся в Норту, ага, вот и Норт на ногах, но тут дело хуже: яркая кровь на куртке, кровь течет по лицу, он шатнулся, но устоял, и опять на них налетела волна, туча серой ярости, воющего безумия.

И снова взрыв, и опять волна откатилась, но что‑то не так, зловещая каменная тишина, словно день вдруг потемнел и превратился в вечер.

И в руке у Норта окровавленный меч...

Ортан глядел на Норта и горько молчал, но Элура была уже рядом с ними, и в руках у нее был самострел, беспощадный и ловкий, готовый к бою.

‑ Говори с ними! ‑ велела она. ‑ Скажи: это убивает на расстоянии. Скажи: я убью всякого, кто сделает шаг...

Один из зверей все‑таки сделал шаг, и тонкая стрелка вонзилась в лохматое горло, и стая ответила хриплым воем.

‑ Скажи: им придется убить меня, чтобы добраться до вас. Ах, вы не верите?

Снова свистнула стрелка, еще одно тело бьется на сочной траве, и она засмеялась недобрым радостным смехом.

‑ Пусть уходят! ‑ сказала она, ‑ а то и им придется нарушить закон!

И стая медленно отступила.

Она обернулась к Норту, улыбнулась в ответ на его восхищенный взгляд и спросила:

‑ Как ты? Крепко порвали?

‑ Да есть маленько, ‑ ответил Норт.

‑ Ортан, тут где‑то есть вода? Надо заняться ранами.

‑ Есть, но не очень близко. Ладно, ‑ сказал он. ‑ Теперь уже все равно.

Теперь уже все равно, и это я виноват. Я должен был драться один. Норт ‑ человек, он не может драться, как я, и нечестно требовать от кого‑от, чтобы он дал себя убить. Он не мог не нарушить закон, и это я виноват, что позволил его нарушить.

Норту трудно идти, и я ему помогаю. Он молчит, ему стыдно передо мной. Я тоже молчу ‑ мне нечем его утешить. Теперь мы обречены. Теперь все, что может убить в угодьях Трехлунья, поднимется против нас. Два дня и ночь, думаю я. Нам столько не продержаться. Мне даже не хочется сопротивляться. Закон черным грузом лежит на мне, и я не могу одолеть его тяжесть. Кто вне закона ‑ тот вне жизни...

Я вывел их к роще‑привалу, здесь нас пока не тронут. Звери Сообитания обходят жилища гваров.

Я смотрю, как Элура возится с Нортом. Ему досталось ‑ несколько рваных ран на руках и спине и царапина вдоль щеки до самого подбородка.

‑ Ну, моя леди, ‑ говорит он Илейне, ‑ каков я красавец? Будешь любить эдакого вояку?

Я в стороне от них. Я отделен. Тяжесть закона пригибает меня к земле.

‑ Ортан! ‑ окликает меня Элура. Кипящее спокойствие, яростный покой закрывает ее. ‑ Хватит молчать с похоронным видом. Что теперь?

‑ Не знаю. Теперь все, что может убить, постарается нас убить.

‑ Ах, как страшно! ‑ говорит она, усмехаясь. ‑ До сих пор нас все обожали!

‑ Ты не понимаешь. Кто вне закона, ‑ тот вне жизни.