Рукопись из Тибета

В мае 2000 года состоялась инаугурация нового президента. Кто им стал, известно. А вот икры нам с Кайманом Ельцин так и не прислал, возможно, забыл, или ее разворовали по дороге.

Но на душе все равно было светло и благостно. Судьба России оказалась в надежных руках. И новый гарант стал трудиться словно раб на галерах. По такому случаю, согласовав вопрос с кем положено, мы взяли себе длительный отпуск.

Панчен-Лама Кайман, по примеру Папы Римского, задумал учинить религиозный вояж в Бутан, Индию, а потом Венесуэлу, куда и отправился в марте с пышной свитой, я же вплотную занялся альпинизмом. Желая покорить священный Кайлас. Из склонности к разного рода авантюрам и в назидание потомкам. Тем более что бывал в океанских пучинах и земных недрах. Для полноты ощущений осталось влезть на гору. На которой никто не бывал, как пел в свое время всенародно любимый бард Высоцкий.

Дело упрощалось тем, что один из наших монахов-охранников из Шаолиня, шерп по национальности, был кроме всего прочего отличный скалолаз. Совершивший пару лет назад восхождение на Джомолунгму. Звали его Хо, парень не боялся внеземных сил и был не прочь прославиться. К концу апреля под его чутким руководством я неплохо усвоил высотную науку, и, закрепив ее на практике, мы поднялись на несколько вершин в окрестностях Лхасы. Когда же на самой высокой, озирая сверху этот чудесный мир, я сообщил связчику о своем намерении, тот без колебаний заявил: «Я пойду с тобой, Учитель».

Накануне 9-го Мая (хотелось приурочить мероприятие к славной дате) со внутреннего двора Поталы в небо поднялся вертолет, в котором находился экипаж: мы с Хо и три молодых послушника. Прострекотав над Крышей Мира, стальная птица взяла курс на запад к озеру Манасаровар, откуда планировалось восхождение.

За иллюминаторами дымились Гималаи, над которыми плыли облака, внизу синели артерии рек, темнели скальные плато и зеленели долины. На закате Ми-8 приземлился на уже знакомом берегу, винты, совершив последний оборот, застыли, и мы сошли в почти осязаемую тишину, вдыхая легкими запахи прозрачных вод и полыни. Пока остальные выгружали снаряжение с припасами и устанавливали палатки, мы с Хо отошли на дальнюю косу, за которой разгорались дальние зарницы, где вознесли молитвы богам, прося их милости перед рискованным предприятием. Затем вернулись на стоянку, где уже пылал огонь, унося в фиолетовое небо искры, поужинали вместе со всеми, прихлебывая обжигающий чай и глядя на Кайлас, таинственно поблескивающий вдали вершиной. Далее проверили снаряжение и загрузили рюкзаки, приторочив к каждому по спальному мешку с ледорубом.

В путь двинулись, едва в небе поблекли звезды и заалел восток, бормоча под нос священные сутры. Одеты мы были как тибетские монахи во время странствий: оранжевые широкие штаны с куртками, а поверх шерстяные накидки, и лишь на ногах скрипели по мшистым камням альпийские шипованные ботинки.

Для начала, двинувшись по пути коры, я решил снова навестить древний монастырь с его настоятелем, подробно расспросив его о маршруте восхождения на Кайлас немецкой экспедиции, о чем сообщил Хо. Он полностью его одобрил.

– Изначально выбрать правильное направление, большое дело, – сказал размеренно шагая шерп. – Придется меньше петлять и тратить сил. Они пригодятся на других этапах.

Как и в прошлый раз, к монастырю, напоминающему ласточкино гнездо над обрывом, вышли к исходу дня, когда в ущельях заклубился туман и стало холоднее.

В его холодном зале с почерневшем от времени Буддой Шакьямуни на пьедестале грелись у горящего очага два преклонных лет монаха.

– Здравствуйте, уважаемые кущо-ла, – сказал я, и мы с Хо поклонились.

– Привет тебе, гуру Уваата, – приложил руку к груди старший. – Вот ты и снова здесь. Мы рады тебя видеть.

– А где праведный Хушахе? – поинтересовался я, когда мы сняли рюкзаки и устроились у огня, протянув к нему руки. – Отдыхает?

– Нет, – ответил второй. – Он ушел в высший мир, чтобы возродиться в новом качестве и теле.

– Доброго ему пути, – возвели мы с Хо кверху глаза. – И очередной светлой жизни.

– А вот это Учитель просил передать тебе, – достав из-за пазухи знакомый пенал, протянул мне его старший. – Разверни пергамент. Там для тебя слова вновь родившегося.

Я снял резную крышку, вынул реликвию и развернул. На оборотной стороне чернели несколько иероглифов, исполненных тушью. «Поспеши. Тебя ждут», – гласили они. А чуть ниже был оттиск перстня со знаком огня. Его я видел на пальце старца.

«Многозначительные слова», – подумал я, а вслух спросил у отшельников, читали ли они эту фразу.

– Да, – кивнули те. – Читали.

– Что она значит?

– Желание Священной горы, – сказал старший. – Она желает тебя видеть.

– Почему?

– Это знают только высшие силы.

Все это время Хо сидел молча, переводя глаза со старцев на меня. Его заинтриговала беседа.

– А не можете ли вы указать мне направление, по которому на Священную гору пытались подняться чужеземцы, о которых поведал мудрый лама хе? – спросил гуру у отшельников.