Руны огненных птиц

Оделась девушка в своё обычное платье, лишь украсила его на скорую руку светлым шнурочком по горлу и рукавам. Нарядиться больше было не во что – хоть вешай на себя рябиновые бусы…

Наконец она вышла из дому, надев на ноги снегоступы. В руках понесла горшок, обёрнутый в полотенце, прижимая его к себе. Только подняла Илька голову – так и замерла. Всё небо над ней сияло, нарядившись в цветные шелка, блестящие зеленью и яркой синевой.

– Бабушка, – прошептала Илька, вглядываясь в пляску духов.

Лес принял её…

Крепче прижав к груди горшок с угощением, Илька побрела к Ве. Она не торопилась, рассматривая небесное сияние, точно пытаясь углядеть в нём знакомый образ. Иногда она и вовсе останавливалась, вперив взгляд в небо, заворожённая красотой. Давненько не было видно пляску духов – прежде она всё пряталась за густыми облаками. Кажется, даже Блоху проняло. Та поднималась на задние лапы, негромко подвывая.

– Да, Блоха. Бабушка теперь там. Танцует среди звёзд на Дороге Птиц, – произнесла Илька.

Улыбнувшись своей дурной затее, что пришла ей в голову, девица поставила в снег горшок и, сложив руки у лица, завыла, подражая зверю. Радостная Блоха тут же подхватила её клич. Завыли собаки на фермах, и в небо поднялся протяжный звон. Илька рассмеялась поднятому шуму и вскрикнула зверем вновь. Пусть добрые духи и Бабушка средь луны и звёзд да сияющих всполохов услышат её, а злые обойдут стороной, испугавшись.

Блоха вдруг вздрогнула и ощерилась, уставившись на что-то, что было позади Ильки. Девица опустила руки и резко обернулась, подпрыгнув.

На тропе стоял рослый волк. Шерсть его отливала серебром и золотом ночного солнца. Он смотрел на Ильку не мигая, застыв, точно каменный. Девушка пискнула, подалась назад и упала, споткнувшись о горшок и опрокинув его. Блоха зарычала, выбежав перед хозяйкой и закрыв её собой. Шерсть её на загривке встала дыбом, она скалила мелкие зубки, а волк продолжал лишь наблюдать, чуть склонив голову к снегу.

Илька подскочила, поднялась, путаясь в плаще. В голове её одна за другой стремительно проносились мысли. Она подумала: успеет ли добежать до дерева и взобраться на него, бросит ли Блоху одну на растерзание зверю? Закричать на волка? Попробовать прогнать шумом и криком?

Но не успела она ничего сделать, как волк прыгнул в сторону, растворяясь в темноте. Не было ни шума ветвей, ни скрипа снега под его лапами – лишь светлой полосой промчался он прочь меж деревьев и камней, исчезнув. Будто и не было его.

Блоха ринулась следом, с пеной у рта продолжая лаять на зверя, но вскоре вернулась, совершенно злая и сбитая с толку. Окликнув собаку, Илька бросилась обратно к своему жилищу.

– Быстро ты, – фыркнула Грима, бросив беглый взгляд на вернувшуюся дочь. – А петуха куда дела?

Только заскочив в дом да торопливо закрыв за собой дверь, Илька поняла, что оставила горшок с мясом валяться на дороге. Она издала невнятный звук, похожий и на смех, и на плач разом. Пожалуй, сегодня за ним она уже не вернётся.

«Это был дух. Лесной дух, – мысленно твердила Илька. – Точно дух! Но кто его послал? Или он сам пришёл? Что ему было нужно? Может, это Бабушка пришла на клич? А я, глупая, испугалась!»

Когда рассвело, Илька тут же выглянула из дому, нацепив на ноги лыжи. День был солнечный и морозный, звенящий и блестящий, как вода в ручье. Тренькали синицы, шумно перелетая с одного куста на другой. Лес, насквозь пронзённый серебряными стрелами солнца, был ярок и светел. Лишь странно, сильнее чем обычно, пахло дымом.

Илька понюхала рукав своего тёплого распашного платьица, сшитого из обрезков, ткнулась носом в плащ. Одежда пахла привычно – домашним огнём и лишь слегка палёным пером. Запах в лесу стоял другой: тяжёлый и горький. Однажды так пахло в лесу, когда на ближайшей ферме дотла сгорел общий на несколько семей овин. Илька посмотрела под ноги – тогда через весь лес летел пепел, но сейчас снег был чист. Наверное, горело далеко.

Илька прошла через лес, вышла на дорогу, обновляя лыжню. Осмотрелась.

– Ну, что, Блоха, кого встретим в этот раз?

Собака не ответила. Она первой учуяла валяющийся на дороге горшок и потрусила к нему. Илька подцепила палкой лежавшее в стороне полотенце, каким она укрывала ночью снедь, и заправила потерянную вещь за пояс.

Ох, и как же мать отругала её с утра! В наказание запретила есть остатки тушёного петуха. Сама же Грима уплетала птицу, причмокивая…

Всё мясо было съедено диким зверьём, и Блоха, обнюхав снег кругом горшка, принялась слизывать остатки жира с глиняного горлышка. Отогнав собаку, Илька подобрала и горшок. Стыдливо отдала его матери и вновь вернулась в лес, на этот раз взяв с собой лук и стрелы. Пока в городе праздник и все мужчины пьяны, для Ильки предоставился случай поохотиться на белок. Шкуры она меняла в городе на соль, говядину и, если повезёт настрелять сполна, на живую птицу.

Волк всё не шёл у Ильки из головы. Она снова вернулась к тому месту, где они встретились, чтобы рассмотреть следы. Однако никаких отпечатков лап Илька не усмотрела ни на тропе, ни на снегу – рыхлые сугробы были нетронуты.