Руны огненных птиц

– Вот же. – Услышав это, Хирви даже разлепил глаза и приподнялся на локте с протяжным хрустом в спине. – А раненые как?

– Я растеряла все слова, – печально призналась Илька. – Мне надо отдохнуть. Я не спала всю ночь.

– Ну что же, бывай. Если не придёшь к вечеру, я приду к твоему дому и лично вытащу тебя оттуда.

Илька нехотя согласилась с такими условиями и, не прощаясь, убежала за своими вещами. Собрала порошки в кузовок, невзначай подняла с лавки чьи-то штаны и тёплую рубаху, затолкала в суму ещё и шапку с коротким плащом. Она не знала наверняка, кому принадлежит эта одежда, и утешала себя тем, что её хозяин уже мог быть мёртв.

– Ты куда? – окликнул её всё тот же мальчишка с рассеченным лицом. Как-то незаметно он сам стал помогать Ильке и прочим женщинам с ранеными, хотя ему самому, вероятно, было очень больно.

– К себе, к матери! – честно ответила внучка нойты и скорее выбежала из дома, подхватив чьи-то башмаки у порога.

Одежда висела на юноше так, как если бы Блоха решила примерить шкуру волка. Зато башмаки пришлись впору. Если их надевать на босую ногу… Живо осмотрев юношу, Илька попросила того вытереть с лица и шеи кровь, и парень, фыркнув, умылся снегом. Лёд, касаясь его кожи, не таял, не стекал водой по пальцам, будто он сам был изо льда. Прозрачного, хрупкого. Юноша походил на тысячелистник – такой же тонкий и высокий да украшенный светлой копной волос.

– Надо ещё забрать птицу, – сказал парень, отряхивая с рук снег.

– Какую ещё птицу? – непонимающе нахмурилась Илька

– С ним была птица. Чёрная, некрупная, как галка. Я видела её там же, у канавы. Она прыгала со сломанным крылом вокруг.

– Я не видела там никакой птицы.

– Давай вернёмся. Посмотрим.

– Ты сам сказал… сказала, что нужно спешить.

– Мне кажется, что птица может оказаться важной, – серьёзно произнёс парень и, завязав башмаки, выпрямился в полный рост.

Он был гораздо выше Ильки – на полторы головы. Наверное, он был даже выше Хирви, показавшегося девушке медведем. Жёлтый свет восходящего солнца окрашивал его бледную, израненную морозом кожу, делая его хоть сколько-то похожим на живого человека. Всклокоченные промерзшие волосы торчали из-под шапки, как свалявшиеся серые перья. Илька с ужасом подумала, что перед ней почти что мертвец, держащийся на ногах лишь потому, что внутри него сидел могущественный призрак.

Но кто же этот дух? Теперь уж Илька понимала, что не Лоухи тогда явилась к ней…

Они вернулись к заваленной канаве, и Илька тут же заметила чёрное пятно на снегу – это и была птица. Девушка мягко подняла галку. Та оказалась болезненной, хрусткой, как слетевшая с деревьев сухая листва, но ещё живой. Одно крыло её было сломано, но и второе ослабленная и замёрзшая птица с трудом прижимала к себе. Она косилась на Ильку голубым глазом, подернутым сонливой пленкой.

– Идём, – проронил парень, глядя, как Илька аккуратно заворачивает птицу в свой платок. – Я чувствую, что силы на исходе.

Девушка кивнула.

Их пропустили через ворота, не задавая лишних вопросов. Лишь спросили, чей человек идёт с Илькой и зачем. Девушка, сжавшись в комок, быстро ответила за юношу, что он – слуга Укко, и мужчины, присмотревшись скорее к тесьме на плаще, нежели к лицу, согласно кивнули. Свезло же ей с одеждой…

– А с мертвецом что? – бросил уже в спины один из стражников.

– Не знаю, – уклончиво ответила Илька и тут же с уверенностью добавила: – Йелевеки стало плохо, и ей сейчас не до колдовства.

– Видел-видел. Несчастная старушка…

Они шли по дороге, и мимо них одна за другой таяли в мягком утреннем туманном свете разорённые фермы. Илька была на лыжах, но шла медленно, то и дело останавливаясь, чтобы раненый юноша не отставал от неё. Девушка слышала, как тяжело он дышит. Время от времени она снимала с плеч кузовок, чтобы проверить сидящую в нём птицу.

– Осталось недалеко, – подбодрила Илька.

– Я знаю, – тут же огрызнулся тёмный дух, кривя чужие губы.

Пока они проходили через лес, Илька о многом хотела спросить, но боялась. Вопросы чесались у неё на языке, не желая остаться забытыми, и внучка колдуньи наконец-то поборола страх. Когда парень поравнялся с ней, нагнав, она спросила, робея:

– Кто та старушка, в теле которой ты явилась мне?

Парень не отвечал, продолжая идти рядом и прижимая к шее руку, чтобы остановить волнующуюся у раны кровь. Илька испуганно смолкла, чувствуя, как горячит её щёки пугливое смущение. Верно, не стоит спрашивать у духов то, о чём те хотят молчать.

– Речной бог с Восходного озера, – вдруг ответил парень, не отрывая сосредоточенного, но уставшего взгляда от дорожки. – Мне повезло с ней. Она такая же, как и я. Потому-то я и смогла долго пробыть в её теле. Вместо крови по жилам таких людей течёт упругая и тугая речная вода. Им не страшен холод глубины. Им не страшна смерть. Мне нужно было лишь дождаться, когда она крепко уснёт, отпустив свой дух в сновидения, чтобы занять её тело.

– А кто ты сама? – тихо задала второй вопрос Илька.

На лице парня дрогнула мрачная улыбка, показывая испачканные кровью зубы.

– А я и есть Смерть, – страшно хохотнув, произнёс дух.