Руны судьбы

Строго говоря, на этом он и погорел, когда не стал ждать следующего дня и сразу решил отправиться обратно, загрузившись новой партией товара. Золтан отловил его у перевала Четырёх Ворот возле Тырговиште и решил, что парень может быть ему полезен. Он конфисковал часть пряностей в пользу кухни сыска господаря и отпустил его на все четыре стороны. Иво прекрасно понимал, как ему повезло – достаточно было раз увидеть, как гниют на кольях прочие контрабандисты – и услуги этой не забыл. Но стал ещё наглее и рисковее, ходил такими тропами, что патрули османов и румын боялись брать его следы. Не раз он предпочитал потерять часть товара или лошадь, чем попасться ещё разок, и, если что, без колебаний сбрасывал мешки и трупы в горные потоки и глубокие ущелья, терял на этом деньги, но выигрывал жизнь. За что и получил своё четвёртое, последнее прозвание – Безумный Коновал, которое из озорства увековечил за своей корчмой, когда ей обзавёлся.

«Старею, – вновь подумал Хагг. Отхлебнул вина и покрутил в руках бокал. – Всё чаще вспоминаю прошлое. Уже и друзей почти не осталось. Безумный Коновал… Сколько Шольцу? Сорок? Вроде, ничего меж нами не было, а гляди-ка – помню. Я же его ненамного старше, а такое чувство, что знакомы лет пятьсот».

С недавних пор вино стало слишком сильно действовать на него. Возможно, это было следствием того случая на поляне в заколдованном лесу, когда его едва не отравил лесной народец. Золтан предпочитал об этом не думать. Гудел ветер, сыпал снег, трещал огонь. На душе было удивительно спокойно. Думать о плохом не хотелось.

– А скажи-ка мне, любезный, хорошо ли нынче у тебя идут дела?

– Да как сказать, – замялся трактирщик. – Дела как дела. Чего им не идти? Идут. Зимой, конечно, путников меньше, сами знаете, зато постояльцев больше. Ага. И впрямь, кому охота идти в холод и темень? Стражники, опять же. Тому дай, этому дай. Охота разве, чтоб трясли? Мало ли что у меня в подвалах! Кокнут бутылку, а мне разорение. Бутылка-то, может, лет десять лежала, ждала… Нет, не подумайте чего, у меня с властями мир, хоть слухачи и не сидят, но клиент есть клиент, раз платит – наливай. Но жизнь есть жизнь. Ведь как бывает? Сегодня вот один лишь вы, а завтра, может, полный дом набьётся. Чем поить? А сам я ничего, и семья такая же. По нонешним-то холодам болезни всякие, не понос, так золотуха, но пока бог миловал: жив-здоров, хвала святому Лису…

– Что? – Золтан вскинул голову. Глаза его заблестели. – Как ты сказал?

Шольц встрепенулся. Заморгал.

– Ох… уж простите, господин Золтан… А чего?

Хагг подался вперёд.

– Хвала кому? – повторил он.

– Э… в смысле, значится, кому хвала? Ох, простите, это я не подумавши ляпнул. Лис-то? Ага. Это, в смысле я… ну, в смысле… Знаете же сами: почему бы не помянуть добрым словом? Времена нонешние – веры мало, на кого-то уповать…

– Давно он у тебя был?

– Кто?

– Лис. Не делай глупое лицо. Рыжий парень с травами. Худой такой весь из себя, со шрамом на виске. Вот здесь.

– Не был. Истинный крест, не был!

Золтан нахмурился.

– Иоганн…

– Два месяца назад, – быстро сказал тот. – У меня сын простудился, горячку схватил. Думали, что всё, помрёт, отмучился. А жалко – молодой. Ага. А тут этот. Пришёл и за бесплатно вылечил. Что, разве ж это плохо?

Золтан встал, поставил бокал и взволнованно прошёл к стене. В голове гудело. Мысли путались.

«Куда же ты скачешь, Лисёнок? – посетовал он про себя. – Зачем бежишь над краем? Я ведь пошутил, когда сказал, что, мол, тебе уже молиться скоро будут, а погляди ж ты – правда. Проклинают, молятся, зовут о помощи… Проклятый ветер… Ну и погодка…»

Хагг нахмурился. Он что-то говорил про ветер. Он определённо что-то говорил о нём, Жуга. Какой-то ветер он упоминал…

И вдруг, сквозь пелену хмельного расслабления, Хагг начал вспоминать его слова. Отчётливо, будто слышал их вчера, а то и час назад.

«Что-то происходит, Золтан. Происходит со мной. В последнее время мне стало трудно колдовать. Где-то с год тому назад мне стало трудно управляться с ней, с этой силой. И с каждым разом всё трудней. Это как дышать в бурю, когда стоишь против ветра. Воздух плотный, каждый вдох как оторванный кусок. Не пойму, что происходит. Будто бы мешает кто-то или что-то».

«Где-то с год тому назад, – лихорадочно подсчитывал Хагг. – Ах, Жуга, Жуга… Недаром говорят, что сила силу ломит. Ведь чаяния людские, все эти мольбы, они тоже чего-то стоят… Кем же ты стал? Кем ты… становишься?»

– Может, чаю, господин Золтан? – предложил неуверенно Шольц. – А? Вскипит сейчас.

– А? – Золтан обернулся. С силой потёр виски. – Нет. Не надо мне чаю. Иоганн…

– Да?

– У тебя найдётся запасная лошадь?

– Лошадь? – переспросил тот. Пошлёпал губами. – Да. А вам зачем? Вы что…