Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

Монашествовать, как известно, не обязательно непременно в затворе и с тяжкими веригами на раменах. До сталинского христианского ренессанса на территории СССР не существовало ни одного монастыря. Во всяком случае легально действующего не оставалось ни одного. Но при этом монашествующих было нисколько не меньше, чем до гонений на Церковь. Если монаха из монастыря переводили в лагерь, то это не значит, что он переставал быть монахом. Если монах вынужден был снять рясу и надеть рабочую спецовку или бухгалтерские нарукавники, то, опять же, это не означает, что он лишился сана. Бог, как говорится, не в бревнах, а в ребрах. Можно быть вроде бы мирянином, служить в должности, по всем признакам оставаться благонамеренным гражданином, но при этом личную жизнь строить по строгому монашескому уставу. В советское время таких монашествующих мирян было не так уж мало среди всех слоев общества.

То, что Сталин был редкостным аскетом, каким не всякий подвижник веры бывает, не отрицают даже самые злобные его ненавистники. Недавно выступал по телевидению один из охранников Сталина и рассказал, как он однажды, не в силах совладать с мальчишечьим любопытством, украдкой заглянул в хозяйский гардероб: а что же там хранится? какие же шедевры портняжного искусства скрываются там от посторонних глаз? Наверное, товарищ Сталин, как тот пушкинский Скупой Рыцарь, весь день минуты ждет, когда бы распахнуть свои закрома, облачиться в белоснежный, шитый золотом мундир, подойти к самому большому в Кремле зеркалу и, сверкая бриллиантами орденов, сказать самому себе: вот он, повелитель полумира!

Размышляя таким образом и опасаясь, как бы не ослепнуть от волшебного блеска парадных облачений генералиссимуса, охранник боязливо приоткрыл дверцу шкафа…

Спустя полвека он рассказывает, что у него самого – в то время едва ли не мальчишки – гардеробчик был куда солиднее сталинского. Он привык уже долгое время изо дня в день видеть всесильного отца народа в одном и том же потертом, выцветшем френче – ветеране Великой Отечественной. Но этот френч по сравнению с тем, что висело в шкафу на плечиках, мог бы показаться коронационным облачением предшественника генсека. Охранник обнаружил за дверцей настоящие рубища, лохмотья, которые впору было бы носить героям нашей книги – юродивым.

Вряд ли Сталин соблюдал посты – это слишком бы бросалось в глаза окружающим. Но то, что он далеко не был чревоугодником, опять же вынуждены, обычно косвенно, подтверждать даже его записные обличители в своих злопыхательских сочинениях. А уж как Сталин выпивал! Это вообще можно было использовать в качестве агитационного примера в период горбачевской кампании по борьбе с пьянством. Осмелимся даже привести такое сравнение: он выпивал, будто причащался! Впрочем, может быть, он помимо того еще и причащался. Кто знает? По слухам, его несколько раз причащал лично патриарх Алексий. Приведенные примеры делают такое предположение очень правдоподобным.

Какой-нибудь скептик непременно заметит: он же трубкой день и ночь дымил! Хорош монах! Но вспомним, что тот же августейший предшественник генсека курил, пожалуй, не меньше, однако это не помешало ему вообще быть прославленным в лике святых.

Нынешние наши тираноборцы, чтобы уязвить покойного тирана – живому-то многие из них еще успели поаплодировать, – усердно выискивают в его жизни, в его облике любую зацепку, любой повод бросить на исполина свою пигмейскую тень – каблуки набивал, чтобы казаться повыше ростом, рябой, рука сухая – и раздувают из мухи слона: вот же он какой! презирайте его вместе с нами! Но, кажется, никто из них за многие годы своей титанической борьбы не придумал очернить Сталина какой-нибудь амурной историей. Сюжетов такого рода о похождениях известного плейбоя Берии – сколько угодно. О проказах невзрачного Ленина и то поговаривают. Но вот о Сталине почему-то молчок.

В связи с этим вспоминается байка екатерининской эпохи. Однажды какой-то губернатор подошел к графу Орлову и слезно пожаловался: «Алексей Григорьевич, житья нет! Кто-то все время распространяет слухи, будто я беру взятки, помогите, посодействуйте восстановить репутацию…» Орлов ему отвечает: «А вы знаете, сударь, я вот взяток не беру, и обо мне никто таких слухов не распространяет».