— Просто… я совершил так много ошибок, мам. Ошибки стоили другим людям…
— Земля и небо, Веран, а кто нет? Когда я была в твоем возрасте…
— Ты была Лесничей, — быстро сказал я. — Не пробуй это на мне — когда тебе было восемнадцать, ты уже два года была Лесничей, самой младшей за десятки…
— И я совершила много ошибок, — сказала она, приподняв бровь.
— Ты заступалась за других Лесничих, изменила все в Сильвервуде…
— Ты не слушаешь, Веран, — она подняла руки и посмотрела на небо. — И угораздило меня родить пятерых детей, которые никогда не слушают мать! Да, в восемнадцать я была Лесничей, и хорошей, и я знала это — и я дала себе поверить, что это место мне принадлежало. Кричать на короля кажется храбрым или легендарным теперь, но это было глупо, это испортило мою жизнь на пять лет. Было бы дольше, если бы мне не повезло пару раз. Это было плохое решение, Веран. И да, это привело к объединению Востока, но это легко могло все испортить. Я могла умереть без имени в порту в Пароа. Не равняй ошибки с поражением. Люди не рассказывают легенды о тех, кто не ошибался. Люди рассказывают легенды о тех, кто преодолел ошибки. И посмотри на меня, Веран, — я взглянул, опустил взгляд на ее воротник с цветочками, чтобы не видеть ее глаза. — Проблема не в том, что ты делаешь ошибки. Может, тебе не получится что-то изменить, но ты можешь исправить ошибки. Это синяки, не шрамы. Ты дашь им управлять собой?
Грудь сдавило, и я посмотрел на небо. Теперь уже был закат, несколько облаков сияли розовым и оранжевым у горизонта.
Мама не смотрела на закат, она все еще глядела на меня, уперев кулак в бок.
— Как долго ты был в Феринно? — спросила она.
— Пару дней. Неделю, наверное, когда нашел Ларк. А потом еще несколько дней в водной впадине.
— И ты спас Ларк от обезвоживания? Она не выдумала это?
— Но я был растерян…
— Да или нет?
— Да, наверное.
— И ты дошел по следам до ее лагеря?
— Когда именно?
Она посмотрела на меня, оценивая.
— Ты сделал это не один раз?
Я попытался отмахнуться от ее взгляда.
— Мне просто везло, первый раз я использовал порошок, чтобы она оставляла след, а во второй раз земля была мягкой…
— Это не удача, Веран, это навык. Это понимание того, что у тебя есть. Последний вопрос — ты спас больного человека из горящего здания и нес ее по пустыне к людям?
— Тамзин? Это… было не так. Ларк тоже была там…
— Хорошо, — она прервала меня. — Это не только знание того, что у тебя есть, но и того, кто у тебя есть. Ночлег на природе, — она загибала пальцы. — Выслеживание. Поиск пути. Оказание первой помощи. Понимание своего снаряжение. Понимание своей команды. Понимание себя. Выводы из своих ошибок. Думаю, этого хватит.
Она отошла на шаг и указала на землю.
— На колени.
Мое лицо вспыхнуло.
— Зачем?
— Потому что так нужно. Все должны, ты не особенный.
— Мама… — я переминался, как маленький ребенок, пригладил спутанные волосы, потирая грязную шею, поправил тунику. Я знал, что она пыталась сделать. Я думал обо всех церемониях, которые подсмотрел, как ребята после ночей в лесу опускались на колени перед ней, и она посвящала их. Я думал о роскоши и символах события — фанфары, серебряные цветочки в резной шкатулке, зеленый шнурок для плеча, и все происходило при других скаутах, впереди стоял ряд Лесничих, а ученике снимал гладкие сапоги, менял их на первые с бахромой, и это был знак, что он выдержал две ночи в лесу.
Я понял, что прошел последнюю часть, и я не горел восторгом победы. Это было неловко.
— Я сделал все это не сам, — возразил я в последний раз. — И я не хочу место в страже из жалости, чтобы людям приходилось все время нянчиться со мной.
К моему удивлению, мама помрачнела.
— Из жалости? Думаешь, я отправила бы кого-то в стражу из жалости? У меня есть слепой скаут и тот, кто не может шевелить ногами, а еще три думают и ведут себя не так, как другие. Я жду от них выполнения работы, и они справляются. Думаешь, я взяла их из жалости?
— Я не это…
— Я беру людей, потому что их навыки подходят для работы и команды, — ее голос был железным. — Ты позоришь всю организацию, думая иначе. Ты должен перестать делать все в одиночку. Никто в страже не делает все в одиночку. У всех есть отряд, товарищи, на которых можно положиться. Даже новички в те две ночи проверки могут позвать на помощь, если попадут в беду. Меня всегда вытягивали из беды. Ты хорошо знаешь, что у тебя есть, но упрямый, когда дело касается того, кто у тебя есть. Ты не один, Веран. Ты не камень в море. Если не хочешь полагаться на других, кто решится положиться на тебя?
Она вдохнула, глядя на меня, а потом продолжила нежнее, но голос остался твердым:
— Тебе решать, Веран, но помни: если хотя бы половина того, что нам рассказала Ларк, правда, то тебя проверили больше, чем любого из моих Лесничих.
Я сглотнул, мысли остановились на Ларк. Ларк обвиняла меня, что я жил в стиле все или ничего. Что нужно было что-то между.
Что-то. Не все, не ничего, а что-то.
Может, в погоне за всем я что-то упустил.