Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

И здесь, продолжая свою исповедь революционера, Ленин говорит от имени русских якобинцев русским жирондистам, меньшевикам, новоискровцам, что отношение к революционному, плебейскому террору якобинцев есть лакмусовая бумажка, по которой можно отличить подлинного марксиста от неподлинного, отличить революционера от оппортуниста. Все дело в том, говорит здесь Ленин, что и для самого Маркса подлинная революционность связывалась с положительным отношением к якобинскому терроризму. И здесь Ленин цитирует статью Карла Маркса из знаменитой «Новой Рейнской газеты 1948 года», где он доказывал, что «весь французский терроризм был не чем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии, с абсолютизмом, феодализмом и мещанством»[87].

Правда, и Маркс, и за ним Ленин забыли или не знали, что на самом деле плебейский терроризм якобинцев был направлен не столько против аристократии или «зажиточных классов», а прежде всего против зарождающейся буржуазии, спекулянтов, против «врагов революции». Из 2750 гильотинированных во время якобинского террора с 17 апреля 1793 года по 10 июня 1974 года, согласно исследованиям Луи Блана, всего лишь 650 человек принадлежали к зажиточным классам. Особенность террора якобинцев состояла на самом деле не в расправе с антиреволюционными классами, а в том, что он, террор, согласно логике вождей, должен был содействовать «устрашению» потенциальных врагов революции, «колеблющихся». Большевики, как покажет потом эпоха гражданской войны, заимствовали у якобинцев не саму процедуру физического уничтожения врага, а его обоснование, отказ, как говорил Робеспьер, от «судейского крючкотворства». А обоснование простое. Смерть людей в любом случае будет оправдана, если она содействует «утверждению республики». В написанной рукой Робеспьера инструкции, которая послужила основанием для закона, изданного 22 прериаля 1793 года, говорится: «Враги революции суть те, которые какими бы то ни было способами и какими бы видимостями они ни прикрывались, стараются препятствовать ходу революции и мешать утверждению республики. Наказание за такое преступление – смерть; доказательства же, нужные для признания приговора, будут всякие сведения, какого бы рода они ни были, лишь бы они могли убедить разумного человека и друга свободы. Правилом при произнесении приговоров должна быть совесть судей, освященная любовью к справедливости и к Отечеству; их цель общеизвестна – спасение и гибель врагов народа». И здесь же: «Хотят управлять революциями при помощи судейского крючкотворства… чтобы казнить врагов Отечества, достаточно установить их личность. Требуется не наказание, а уничтожение их»[88].

И если мы сравним инструкцию для террора, написанную Робеспьером, с инструкцией для красного террора, написанной Михаилом Лацисом в 1918 году, то обнаружим не только сходство их философии физического уничтожения врагов революции, но и сходство опознания этих врагов, а именно – по их «личности», по их «принадлежности к классам». М. Лацис откровенно говорил, что в основе красного террора лежит стремление «уничтожить буржуазию как класс». «Мы за то, – учил М. Лацис, – чтобы искоренить буржуазию как класс. Вам не нужно доказывать, что тот или другой словом или делом вредят интересам советской власти. Первое, что вы должны спросить у арестованного: к какому классу он принадлежит, откуда родом, что за воспитание он получил и кто по профессии? Эти вопросы должны решить судьбу обвиняемого. Это есть квинтэссенция красного террора»[89]. Общим и для якобинства, и для большевизма, и для национал-социализма было уничтожение людей не за совершенное преступление, а из-за принадлежности к сословиям, а у Гитлера – к нациям, которые якобы являются врагами человечества, врагами прогресса.

А теперь послушаем, что говорит Гитлер о главной миссии своей партии. Она у него, как оказывается, тоже носит «истребительный» характер. О том же – почти ленинскими словами: «Чтобы довести до конца истребительную (выделено мной. – А. Ц.) борьбу против старого, чтобы приступить затем всерьез к строительству нового – для этого требуются действительно решительные бойцы, ибо борьба эта всегда сопряжена с серьезными опасностями. Цельное мировоззрение победит лишь в том случае, если в рядах его сторонников соберутся действительно наиболее решительные и мужественные люди эпохи и если они сумеют создать с этой целью действительно крепкую боевую организацию»[90]. Видит бог, все по-ленински. Не только в сути, но и на словах.