Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

И, кстати, это еще один пример, показывающий, что нынешние попытки представить Ленина как выразителя «русской идеи» являются полным бредом. Именно потому, что Ленина никогда не волновала судьба русской нации, он спокойно жертвовал жизнью образованной, «неварварской» России во имя победы мировой, прежде всего германской, пролетарской революции. Он спокойно зачищал Россию, как плацдарм для дальнейшего наступления на капиталистический мир, от всякого «исторического сора».

Мессианизм всегда ведет к насилию над людьми

И большевизм, и итальянский фашизм, и национал-социализм Гитлера, обращал внимание Николай Бердяев, объединяет мессианизм, претензия на выражение своим учением смысла истории (марксисты говорили о закономерности человеческой истории), объединяет претензия придать не только новое содержание человеческой истории, но и переделать самого человека. Не забывайте, Гитлер считал, что его миссия состоит в том, чтобы спасти от марксистских интернационалистов чувство нации, понятие «нация». И это еще одно свидетельство того, что фашизм был порожден революционным марксизмом, марксистской идеей уничтожения нации.

Муссолини излагает суть, кредо своего фашизма языком Карла Маркса, фашизм, как он пишет, «стремится переделать не форму человеческой жизни, но ее содержание, самого человека, характер, веру»[98]. Если для большевиков «подлинная история», уход от предыстории начинается с победы «диктатуры пролетариата», с его всевластия, с того момента, когда к пролетарской партии приходит «руководящая и направляющая роль»[99], то для Муссолини как бывшего социалиста, марксиста, очевидно, что мессианизм в идеологии неизбежно ведет к тоталитаризму в политике, к подчинению всей жизни общества «высшим ценностям», а потому фашизм по природе «тоталитарен». Фашизм, говорил Муссолини, допускает только ту свободу, которая связана со «свободой» государства, а потому «фашизм тоталитарен», как фашистское государство. И у марксистов свобода превращается в подлинную свободу, когда она становится осознанной необходимостью, когда она отражает закономерность истории, то есть служит победе пролетариата, является «объективной необходимостью». Для Муссолини было очевидно, как и для Ленина, что «сверхцентрализм», железная дисциплина в партии в случае ее победы, с того момента, когда она становится руководящей и направляющей силой всего общества, переносится на все общество. Понятия «централизм», «дисциплина», «коллективизм» на страницах «Третьего пути» Муссолини используются столь же часто, как на страницах работ Ленина накануне и в годы его большевистской революции.

Фашизм был близок большевизму в его крайне негативном отношении к буржуазному индивидуализму, к буржуазной демократии с ее количественным подходом к политике. Наши нынешние защитники непреходящей моральной ценности советского строя забыли, чему их учили на лекциях по истории КПСС, забыли, что тот «чудовищный централизм», присущее Ленину «стремление придать неограниченную власть, право неограниченного влияния на все»[100], в чем меньшевики обвиняли Ленина, действительно вытекало из сути марксизма, из его веры, что можно целиком и полностью вытеснить «стихию» из общественной жизни, целиком и полностью подчинить ее указаниям единственно верного «научного социализма». Сама исходная идея марксизма, идея вытеснения случайностей, переноса военной организации не только на производство, но и на общественную жизнь, неизбежно вела к сверхцентрализации, к тому, что уже Муссолини называл тоталитарной организацией национальной жизни.