Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

Общим для И. Ильина и для всех русских философов начала ХХ века было утверждение, что основной причиной победы большевиков было как раз злополучное «разложение» национального и религиозного чувства у русского народа, слабость религиозного чувства, что привело к активному участию русского народа в разрушении национальных святынь, надругательству над церковью. «…Безумие русской революции, – настаивал И. Ильин, – возникло не просто из военных неудач и брожения, но из отсутствия политического опыта, чувства реальности, чувства меры, патриотизма и чувства чести у народных масс и революционеров. Люди утратили органическую национальную традицию…»[232] И здесь же он пишет о том, что «все… слабости и недостатки» русской души, а именно «безумное молчание нашего народа», то есть «отсутствие гражданского мужества», «малодушное „пораженчество“ и непротивление злодеям», о которых писали русские летописцы времен смуты, «сыграли свою роль и в нынешней революции (1917 года. – А. Ц.). Но были у нас и другие грехи: утрата русских органических и священных традиций, шаткость нравственного характера, безмерное политическое дерзание и отсутствие творческих идей»[233].

Составители сборника русофобских текстов XIX века, написанных в Европе и в России собственными «русофобами», не учли, что на самом деле многое из того, что они, «русофобы», вменяли России и русским, и прежде всего невежество крестьянских масс, слабость религиозных чувств, недооценка права, вернее, неразвитость правового сознания, максимализм, дефицит чувства реальности, традиционная русская зависть, распаленная уравнительными настроениями, не только проявились, но и зацвели пышным цветом и в революцию 1905–1907 годов, и в революцию 1917 года.

В конце концов, читая тексты этих русофобов, надо отделять факты, которыми они оперируют, от их (это уж точно) высокомерного отношения к России и к русскому народу. В конце концов и нам, русским, пора увидеть себя такими, какие мы есть и как мы выглядим в глазах других народов.

Только несколько примеров, несколько мыслей так называемых русофобов о нашей русской жизни, которые дают обильную пищу для размышлений. Русофоб А. де Кюстин в своем одиннадцатом письме о России говорит, что «чем больше я узнаю Россию, тем больше понимаю, отчего император запрещает русским путешествовать и затрудняет иностранцам доступ в Россию. Российские политические порядки не выдержали бы и двадцати лет свободных сношений между Россией и Западной Европой»[234]. Но ведь все сказанное А. де Кюстином о николаевской России первой половины XIX века еще более верно при оценке причин прочности советской системы, созданной большевиками. Ведь на самом деле советское прикрепление русских к своей стране было куда более жестким, чем во времена Николая I. Не будь советского железного занавеса, не будь граница СССР на замке, Сталину никогда не удалось бы провести ни коллективизацию, ни тем более индустриализацию.

Вообще, если сравнить все то, что писали о коренных пороках своего народа русские философы начала ХХ века, размышляя о причинах катастрофы 1917 года, – и Н. Бердяев, и С. Франк, и Г. Федотов, – то приводимые в книге примеры «клеветы» западных русофобов на Россию – просто детский лепет по сравнению с беспощадным разоблачением моральных пороков своего народа самими русскими.

Ни один русофоб так жестко не критиковал русского крестьянина, как плоть от плоти русского народа М. Горький, который куда глубже и серьезнее рассматривает причины низкой культуры русского крестьянского труда, чем авторы текстов, собранных в книге «Русский вопрос». «В русском крестьянине, – писал М. Горький, – как бы еще не изжит инстинкт кочевника. Он смотрит на труд пахаря как на проклятье божие и болеет „охотой к перемене мест“. У него почти отсутствует – во всяком случае, очень слабо развито – боевое желание укрепиться на избранной точке и влиять на окружающую среду в своих интересах… Тех, кто пытается внести в жизнь деревни нечто от себя, новое, – деревня встречает недоверием, враждой и быстро выжимает или выбрасывает из своей среды». На М. Горького бедность и убогость русской деревни производит такое же гнетущее впечатление, как и на европейцев, посещавших нашу страну в царское время: «Безграничная плоскость, на которой тесно сгрудились деревянные, крытые соломой деревни, имеет ядовитое свойство опустошать человека, высасывать его желания»[235].

С легкостью можно на каждый русофобский выпад, собранный в антологии «Русский вопрос», найти десятки подобных критических оценок слабости русской души, содержащихся в русской литературе, в текстах русских мыслителей.