Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

Мне, честно говоря, даже трудно сказать, чего больше в критике русского народа тем же В. Геном – высокомерия или просто жалости к несчастным, среди которых, кстати, он прожил всю свою жизнь. Наверное, и того, и другого. По крайней мере, много жалости и боли в его утверждении, что в России, в отличие от Запада, мы «видим… несчастный, жертвенный народ, без саморефлексии, который забывается в водке, народ, привыкший за многие столетия к побоям, издевательствам, к порке розгами и кнутом, к зуботычинам и пощечинам, народ с азиатской доблестью смирения»[241].

Но бесспорно то, что критика духовных уродств дореволюционной России, недостатков и слабостей русского национального характера у того же М. Горького уже точно идет не от русофобии, а от сострадания, от боли души, от внутреннего протеста против кричащих уродств нашей русской жизни. Но что важно видеть и понимать, и это для меня главное: что критикуют уродства нашей жизни, жестокость нашего русского быта, его убогость, бедность наши писатели-мыслители, конечно же, с позиций гуманизма, исходя из западных представлений о полноценной жизни, исходя из того, что жизнь человеческая для них бесценна, исходя из того, что благосостояние, добротный каменный дом, обильная, сытая жизнь имеют большую ценность, чем русский труд на надрыве, голодная жизнь в доме с соломенной крышей.

Все русские мыслители, писатели, которые проповедовали человеколюбие, были подлинными христианами, и в этом смысле – подлинными западниками. И трагедия новой России, на мой взгляд, состоит в том, что у нас эту неразрывную связь христианства с западными гуманистическими ценностями не осознают. У нас не осознают, что все великое, что было создано русской нацией в XIX веке, пронизано западными гуманистическими ценностями.

Кстати, по логике составителей сборника историю русофобии надо начинать не с англичан, французов, немцев, критикующих русских за то, что у них жизнь человеческая ничего не стоит, что они, «московиты, не знают прав человека», что они невежественны, а с нашего родного Ивана Тихоновича Посошкова, русского мыслителя из народа петровской эпохи, автора «Книги о скудости и богатстве» (1721–1724). Вся беда наша русская, пишет он, что «в немецких землях вельми людей берегут, а наипаче купецких, и то богати зело. А наши судьи нимало людей не берегут и тем небрежением все царство в скудость приводят, ибо в коем царстве люди богаты, то и царство то богато, а в коем царстве будут люди убоги, то и царству тому не можно слыть богатому»[242].

Когда исторические аналогии актуальны и поучительны

Не могу не обратить внимания составителей сборника на то, что наш первый «западник» И. Посошков выступает против главной идеи нынешней посткрымской России, против идеи строить внешнее могущество суверенной России путем «затягивания поясов». И вообще, все, что пишет о современной ему петровской России первой четверти XVIII века И. Посошков, целиком совпадает с тем, что составители сборника оценивают как «клевету» на Россию и русский народ. И. Посошков сожалеет о всеобщей неграмотности русских крестьян. «Паки немалая пакость крестьянам чинитца, – пишет он, – и от того, что грамотных людей у них нет. Аще в коей деревне дворов дватцать или ж тритцать, а грамотного человека ни единаго у них нет и какой человек к ним не придет с каким указом или без указу, да скажет, что указ у него есть и верят и от этого приемлют себе излишние убытки, потому что все они яко слепые ничего не видят, не разумеют»[243].

И уж совсем, по нынешним понятиям, понятиям об особой русской коллективистской цивилизации, клевещет на Россию И. Посошков, когда говорит, что на самом деле никакой общины как взаимной заинтересованности соседей в безопасности друг друга нет, что в России «крестьянству чинитца великое разорение от разбойников, ибо, аще в коей деревне десятка два-три или и гораздо болите, а разбойников аще и не великое число придет к кому на двор и станут ево мучить и огнем жечи и пожитки ево явно на возы класть. А соседи все слышат и видят, а из дворов своих вон не выдут и соседа своего от разбойников не выручают. И такова ради порядка разбойники по своей воле чинят и многих крестьян и до смерти замучивают и того ради не можно никакому крестьянину богату быть»[244].