Русская библия: История переводов библии в России

В 1551 г. Иван IV в согласии с митрополитом Макарием созывает собор высшего русского духовенства, который позже вошел в историю под названием Стоглавого собора, потому что сборник его постановлений состоял из 100 глав. В предисловии к этому сборнику указаны цели собора: «Царь Иоанн… с теплым желанием подвижется не токмо устроением земским, но и храмов церковных исправлением». От имени царя собору представлялось 69 вопросов, по которым следовало вынести решения, и одним из самых настоятельных и острых был, пожалуй, вопрос об исправлении «божественных книг». В нем констатировалось, что «божественные книги писцы пишут с неправленных переводов, а, написав, не правят же, опись к описи прибывает и недописи и точки непрямые, и по тем книгам в церквах божиих чтут и поют и учатся и пишут с них, что о сем небрежении о великом нашем нерадении от бога будет по божественным правилом».[42] Перед собором, таким образом, был прямо поставлен вопрос о неисправности богослужебной литературы.

Судя по всему, организаторы Стоглавого собора, в частности, митрополит Макарий и царь Иван Грозный, должным образом оценили обстановку и влияние охранителей «древлего благочестия» и «древлеписьменных» книг. Оба они, и царь, и митрополит, были, несомненно, сторонниками унификации церковной жизни вообще и желали, в частности, навести известный порядок в религиозной литературе. Их взгляды по этому вопросу в каких-то отношениях приближались к взглядам Максима Грека. Некоторые исследователи усматривают в постановке и решении ряда вопросов на соборе 1551 г. косвенное влияние Максима Грека, но, как отмечает митрополит Евгений (Болховитинов), «даже никто не упомянул о нем на Стоглавом соборе, бывшем за пять лет до его кончины, на коем в главе V и XXVI более всего занимались предписаниями об исправлении книг церковных». Церковный автор прямо утверждает, что это следует объяснить опасением перед «раскольниками и суеверами», как он именует противников исправления книг. По мнению Евгения, именно для того, «чтобы отклонить от себя ненависть суеверов и раскольников, незадолго до этого ополчившихся на Максима Грека и его заточивших за обличение их, митрополит не сам открыл собор, а сочинены были от лица царского, во-первых, трогательная речь и сперва 37, а потом еще 32 вопроса и предложения Собору».

Собор 1551 г., несомненно, сыграл значительную роль в унификации церковной жизни, но он же выявил решительное преобладание консервативной, «охранительной» партии. Так, собором были признаны единственно допустимыми двуперстное крестное знамение, «сугубая аллилуйя», восьмиконечный крест и ряд других особенностей, ставших традиционными в русском православии и отличавших его от обрядовой практики греческой и других православных церквей. По вопросу же об исправлении церковных книг Стоглавый собор вынес следующее постановление:

«Протопопом и старейшим священником со всеми священники в коемждо граде во всех святых церквах дозирати Священных книг, святых Евангелий и Апостол и прочих святых книг, их же соборная церковь приемлет; и которые обрящутся неправлены и описьливы, те все с добрых переводов исправливати соборне. А которые писцы по городам книги пишут, и им велели писати с добрых переводов, да написав правити, потом же бы продавати; а не правив бы книг не продавати. А который писец, написав книгу, продаст не исправив, и тем возбраняти с великим запрещением. А кто у него неисправленную книгу купит, и тому потомуж возбранити с великим запрещением, чтобы впредь так не творили. А вперед таковые обличени будут, продавец и купец, и у них те книги имати даром без всякого зазору, да исправив отдавати в Церкви, которые будут книгами скудны».

Возможно, в основу этого постановления легли предложения того же Макария и его окружения; отметим, однако, что о сверке с греческими списками в постановлении даже не упоминается. И, скорее всего, как сторонники, так и противники исправления книг хорошо понимали невыполнимость постановления собора. Всем было ясно, что в обычном случае ни протопоп, ни благочинный не в состоянии самолично решить вопрос об исправности или неисправности той или иной книги или о сверке ее с «добрым переводом». Да и где было взять достаточное количество исправных книг для сверки? В послесловии к печатному изданию Апостола 1564 г. упоминается, что когда для новопостроенных церквей в Москве и в других русских городах, а особенно в недавно присоединенном городе Казани и казанской земле понадобились богослужебные книги, и царь Иван Васильевич «повеле святые книги на торжищах куповати и в святых церквах полагаги, Псалтыри, Евангелия и Апостолы и прочая святая книги, в них же мали обретошася потребни, прочии же вси растлени от преписующих ненаученых сущих и не-искуссных в разуме, ово же и неисправлением пишущих». Но, ставя на соборе 1551 г. вопрос о неисправном состоянии «святых» книг, царь Иван Васильевич, митрополит Макарий и те, кто придерживались их взглядов, как кажется, преследовали еще и другую цель.