Русская философия. Анализ истории (русская национальная мысль)

И вот стоя на новых позициях уже новых, если так можно выразиться, «религиозных» систем, то есть в современном проявлении – научного опыта, мы делаем тоже самое, что делалось людьми во все времена – поворачиваем свой взор в ту же сторону и с позиций нашей специфики восприятия Вселенной задаем те же вопросы касаемо далёкого прошлого, которое таит в себе этот миг, с коего всё началось быть во Вселенной. И как бы ничего особенно нового нам не открывается. Взрыв, рождение галактики, в центре которой Солнце. Далее Солнце фотонами свечения бомбардирует поверхность остывающей планеты Земля, стимулируя процессы зарождения жизни. Если сказать, что Солнце и вообще Вселенский взрыв – это лишь некоторые Божественные свойства, некоторые грани проявления Его качеств, то перед нами восстает библейская картина сотворения мира, созданная тем набором инструментов, который оказался у нас под рукой – через призму современных понятий о мире и жизни. Далее следовало бы оговориться. Ведь язык описания Божественного Промысла основан на понятиях, кои далеки от подобия Божественному. Точнее логика – наука о мертвых вещах. А как с помощью них описывать процессы жизни? Они будут всегда бесконечно далеки от Истины, ибо законы жизни диаметральны законам смерти – они не сопоставимы. Поэтому мы видим явное нарушение разумного порядка вещей в самом процессе творчества Вселенной, описанного в Священном Писании. К примеру, в день третий, согласно Ветхому Завету, «и произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду её, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его…». То есть получается, что трава и деревья появились ранее возникшего Солнца на небосводе, что противоречит разуму. Но на самом-то деле, это и есть Истина. Иными словами, живое имело место быть раньше Вселенского взрыва, ибо сам по себе взрыв несёт в себе законы распада, то есть законы смерти. И Солнце, как свойство творения Господа, обрело нынешнее естество только в результате грехопадения человека. И вообще поменялось мировосприятие. Это видно из следующего. Мир должен быть наделён абсолютным счастьем через полноту Божественного и этим счастьем утверждён и держится. Если посмотреть на мертвую материю с одной стороны, с позиции греха, то в ней закрепощены огромные энергии, абсолютная скованность для самовыражения. То есть с одной стороны тут счастья нет, ибо нет свобод. А с другой стороны, для счастья как раз это самое лучшее условие – быть закрепощённым. Просто жизнь – это вершина бытия, причём абсолютно высокая и зауженная. И потому скованность в пределах этой вершины – условие её бытия, а значит и счастья, в которой всякая вольность от этого Места становится трагедией. Этой скованностью в пределах вершины держится мир. Материя скована в одном (в законах материального мира), но, как приобщённая к вершине бытия, свободна для выражения Промысла Божьего. Потому только мысль, как инородное жизни, может родить своё естественное подобие – вызволить из Божественного заточения вершины колоссальную энергию, которая никогда не будет утверждением живого, но только её разрушением. Поэтому явным не соответствием земным порядкам в привычном понимании вещей, на самом деле Священное Писание не ломает Божественную субординацию жизни – просто сие естественно для живого и противоестественно для мёртвого. А так как такая истина в истории человечества выступает как животворная, то оная есть Божественная и в ней больше правды. Теперь имеет смысл показать в чем диаметральность естества живого и естества мертвого. Это видно из того же эксперимента с палкой, которую мы пытались вывести в вертикальное положение равновесия. Как её не выводи в вертикаль, оная всё равно будет падать. Человеческий организм, как его не выводят из положения равновесия здоровья окружающие факторы (микробы, болезни, опасности, погодные условия и так далее), он все равно восстанавливает свое положение. Палка мертвый предмет, а человеческий организм живой. Мысль в естестве своём логична, но мертва есть, в отличие от любви. Исторический процесс, выраженный в её поведении, свидетельствует о критериях Истины и что образ мышления применительно к палке – естественен для мертвого, а поэтому мы формируем представление о жизни и её законах, которые будут противоестественны логике вещей. Для исповеди о живом включаются совсем иные рычаги и совсем иные критерии реальности. С другой стороны, если бы палка не находилась в положении равновесия, то оная падать не будет. Если чашка для питья стоит на своем месте на полке, то не будет представления о зле не порядка (в котором оная валяется как попало). Если нет живого тела, то и нечему разрушаться. Если нет заряда, то и нет взрыва. Следовательно, если нет некоторой энергоёмкой реальности, а также если нет сверхлюбви, то и нет Звезды по имени Солнце, как впрочем нет проявления любви. Именно по этой причине, в Священном Писании Живое стоит раньше всех иных её производных – отсюда такие странности исповеди о Божественном. Уюту и счастью служат законы материи, а не сами себе произвольно, как спонтанно-релятивистские механическое.