Русская философия. Анализ истории. том 1

что временно и ложно должно отпадать и отпадает. До этого момента эти формы

свидетельства о Боге, этот понятийный язык удовлетворял запросам

человечества. Но это совсем не означает, что мир людей был отсталым, а совсем

наоборот – он обладал уникальными способностями мышления в совокупности

с феноменальной памятью. Отсталость развитости быта компенсировалась

особыми возможностями ума. Работа нашего мозга активирует лишь какие-то

доли процента реальных его возможностей. Просто, когда появился язык, потом

письменность, мозг разгрузился и обленился. Также как ныне мышечная масса

оказалась не востребованной из-за того, что машины почти все делают за нас).

Не может ладонь видеть цветы на лугу или оттенки их запаха, но только

чувствовать их естественное подобие для ладони при прикосновении к ним.

Органы обоняния не воспринимают механические движения идущего поезда

вдали, но только запах его после приближения. Разум же не видит вещи, но

через вещи видит уже иное проявление Божественного свойства –

Божественный порядок этих вещей, человек разумом чувствует и понимает то

подобие, которое оказалось в сфере разумения – гармонию Вселенной. Как

впрочем, Божественный порядок вещей заключен в каждой чувственно

воспринимаемой микроне – это мы увидим ниже в опубликованных здесь

суждениях, где речь пойдёт о цикличности в природе живого. То есть развитие

человека настолько далеко зашло, что то многое, когда-то бывшее чудом, ныне

же просто инструмент созерцания того же Объекта – Бога.

Логический анализ, как самая примитивная попытка обоснований о Боге,

тоже имеет лишь свою специфическую грань функционального проявления и

свою стихию функциональной свободы, свою ограниченную область выражения

Истины – либо да, либо нет. Либо Бог есть, либо Его нет. Далее включается

математика, как более конкретное решение этого вопроса: вот там Он есть, а вот

здесь Его нет. Ещё более конкретное – это биология, история. В них нам видно

форма и поведение Бога. Логика в природе человека (с её либо «да», либо «нет»)

выражается в ракурсе: чувствую или не чувствую, что досталось нам от

грехопадения первого человека – от древа познания добра и зла, как основания

«да» или «нет». Более, логика, как инструмент богопознания, ничего не видит и

никаких ответов более нам не предлагает, а потому нельзя от неё требовать

большего. Тут следует сказать ещё более точно, что если Бог «оказался» в поле

зрения, в области распознания логики или математики (других наук), то в этом

случае не нарушено важнее условие земной жизни со всеми её радостями, о

законной и востребованной части полноты природы которых так радел Лоренцо

Валла. Точнее, если логика является частью этой Вселенной, то ей требуется

тоже как-то своеобразно свидетельствовать о Боге, чтобы быть распознанным

Его подобием, а именно образом Божьим –человеком. Иными словами, в логике

человек может видеть Творца, если оная свидетельствует о Нём. Какие-то иные

логические реалии не востребованы и потому не распознаются. Если есть Бог,

то есть всё от Него производное (Им сотворённое) – в противном случае, без

сотворённого Им мира, утрачивается смысл что-то тут говорить – зачем эти

науки такие. Так как всё сотворено Богом, то имеет свойство Его – вечность. И

наоборот, Мир, повреждённый первородным грехом, наделен свойством

временности. С помощью этого критерия временности нам следует увидеть

свидетельство о вечности. То есть нам подобает видеть то, как временное

исповедует то, что ему инородно. Если бы не было временности, то мы не

смогли распознать то, что наделено вечностью, как свойством только Божьим:

«И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и

теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не

вкусил, и не стал жить вечно.» Бог именно для этого наделили мир греха

временностью, чтобы мы могли видеть Его через то, что нетленно. Закон

всеобщей относительности работает только в этом ракурсе, при котором мы

видим то, что абсолютно во всем: если мы не ведаем о зле, то нам не понять что

такое добро. Также следует добавить, что мир, повреждённый первородным

грехом, наделён ещё одной гранью временного, свойством неустойчивости – с

помощью этого критерия нам придётся свидетельствовать об абсолютной

устойчивости. Ведь мы своей природой, опосредованно коей пытаемся

познавать Творца, «… достигли крайних пределов бытия тварного, областей

наиболее удаленных от Бога, отделенных от Него не только природой, как

тварной, но также и свободной волей, создательницей нового модуса

существования – греха …». При этом, чтобы не повредить эту природу,

опосредовано коей происходит познание Бога, поражённую грехом, нам

следовало бы так выстраивать цепь наших суждений, чтобы случайно или

неосторожным словом не нарушить эту слабую нить, не повредить

последовательность хода мысли, нечаянно не утратить бы непрерывность

линии, то есть не утратить Божьего свойства постоянства, единства в данной

специфике реальности бытия, ибо вместе с этим утрачивается жизнь. Тут нужна

особенная, беспредельная нежность, стимулирующая самую высокую степень