Русская и Болгарская Православные Церкви в первой половине XX века. История взаимоотношений

Вскоре после принятия закона новый глава дирекции вероисповеданий П. Тагаров встретился с митрополитом Паисием и потребовал от него согласования деятельности Болгарской Церкви с правительственной политикой, в частности с отстранением ряда служителей Церкви, которых власти считали «реакционерами», и разработкой нового устава. Однако владыка Паисий занял жесткую позицию. Летом 1949 г., уже после смерти Г. Димитрова, отношения государственных властей с руководством Болгарской Церкви резко обострились. В конце июля П. Тагаров потребовал от Синода увольнения его секретаря архимандрита Симеона и нескольких других служащих, а также назначения секретарем Синода священника-коммуниста Ивана Караджова.

В июле 1949 г. МВД направило секретариату ЦК Болгарской коммунистической партии специальную докладную записку, в которой предлагало: «1. Провести перемены в Синоде… 2. Отстранить от работы Русенского Михаила, Тырновского Софрония и Видинского Неофита, которые преданны представителям реакции… 3. Необходимо начать применять закон о вероисповедании, для чего необходимо уволить 4–5 человек из числа священников за реакционную деятельность от каждой епархии… 4. Добиться такого положения, чтобы основные должности были в руках правительства ОФ… 5. После этой перемены необходимо внушить Синоду, чтобы он выработал демократический устав и приступил к выборам экзарха или патриарха, если это необходимо… 10. Провести ревизию учебной программы и в духовных учебниках и особенное внимание сосредоточить на методах воспитания… 12. По линии органов государственной безопасности обратить внимание и усилить разработку основных лиц и лиц, на которые имеются данные, как на агентов иностранных разведок»[307].

Проведению этих планов в жизнь помешала международная кампания в защиту религиозной свободы в Болгарии, в частности вмешательство ООН, поводом для которого послужили аресты и судебные процессы над протестантскими пасторами. В результате Политбюро ЦК Болгарской коммунистической партии 18 августа 1949 г. приняло решение отсрочить «демократизацию» Церкви и ограничить вмешательство силовых структур в церковные дела: «Политбюро считает предложения Министерства внутренних дел по демократизации Болгарской Православной Церкви несвоевременными. В отношениях между государством и церковью следует руководствоваться решениями Национального совета Отечественного фронта, принятыми по указанию тов. Г. Димитрова. Службы государственной безопасности интересуются вопросами Болгарской Церкви только с согласия Политбюро и под его руководством»[308].

В сентябре 1949 г. малый состав Синода провел заседание, на котором митрополит Паисий отметил, что за последний год Церковь сумела объединить значительные массы «явных противников безбожья». Синод также постановил добиваться оставления митрополита Паисия исполняющим обязанности экзарха, хотя его мандат члена малого Синода истекал в начале ноября. Было решено установить непосредственный контакт с сотрудниками советского посольства, отмечалось, что Церковь должна проводить работу в народе через братства священников и мирян, имевшиеся при каждом храме[309].

В начале 1950 г. из-за своей личной близости к бывшему экзарху Стефану был отозван в Софию настоятель болгарского храма-подворья в Москве архимандрит Мефодий (Жерев). Его сменил служивший настоятелем до 1955 г. архимандрит Максим (Минков), в дальнейшем генеральный секретарь Болгарского Синода в сане епископа, а затем и патриарх Болгарской Церкви. В мае 1950 – марте 1951 гг. при московском храме-подворье также служил помощником настоятеля присланный из Софии священник-коммунист Иван Караджов (после возвращения в Болгарию он стал секретарем Союза священников).

В 1949 г. правительство еще выделило из государственного бюджета страны для субсидирования Болгарской Церкви 378 млн. левов. Однако в проекте бюджета на 1950 г. субсидия для Православной Церкви была определена в сумме 75 млн., и правительство предложило Синоду перейти на самоокупаемость. В феврале 1950 г. премьер-министр Болгарии В. Червенков обратился в МИД СССР за советом о дальнейшем субсидировании Православной Церкви, указав, что считает целесообразным полностью от него отказаться. Однако Совет по делам Русской Православной Церкви и министр иностранных дел А. Я. Вышинский посчитали такое мероприятие несвоевременным. Вскоре от имени И. Сталина В. Червенкову была послана телеграмма: «По нашему мнению, прекращение в настоящее время субсидирования церкви может дать политически отрицательные результаты. В государственном бюджете, очевидно, следует предусмотреть такое финансирование». В результате субсидирование Церкви государством было продолжено[310].