Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений

7 февраля 1949 г. патриарх Алексий направил святителю Гавриилу письмо, в котором просил информировать о мероприятиях Сербской Церкви по реализации решений Московского совещания. Патриарх Гавриил получил это послание только 22 апреля через советского консула Иванова и 4 мая передал для отправки ответное письмо, в котором сообщил о публикации решений Московского совещания с комментариями в журнале «Гласник», отметив: «Мы не только что готовы, но и горячо желаем с великою Русскою церковью верно и тесно держать единство и ей оказывать всякое возможное сотрудничество в интересах Православия и Славянства. Но в таких условиях, когда нас держат в крепком оцепенении и постоянном третировании, мы не в состоянии выполнить наши обязательства, которые по вызову и положению имеем»[518].

Первосвятитель также осудил участие официальных делегаций Константинопольской и Элладской Церквей в Амстердамской ассамблее и подробно описал «отчаянное положение», в котором теперь находится «многострадальная Сербская церковь»[519]. В заключение патриарх Гавриил указал, что вынужден скрывать правду от иностранных журналистов и лишь Московскому патриарху с полной доверительностью излагает действительную ситуацию. С этим письмом Сербского патриарха были ознакомлены высшие советские руководители – И. В. Сталин, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов и Г. М. Маленков.

Следует отметить, что к концу 1940-х гг. религиозные организации оказались изолированы от участия в общественной жизни Югославии и в то же время были созданы условия для прямого вмешательства властей в жизнь и деятельность Церкви. Хотя Церковь была отделена от государства, оно активно вмешивалось в церковные дела: гражданские власти изымали церковные метрические книги, нередко аннулировали освященные Церковью браки, запрещали религиозное воспитание в школах, перевели пенсионные фонды для священников и их вдов в Министерство труда, упразднили социальную помощь духовенству, в некоторых районах мешали или даже запрещали священникам исполнять их служение и т. д.

Власти подавляли приходскую жизнь, в конце 1940-х гг. началась новая, связанная с холодной войной и конфликтом Сталин-Тито волна репрессий духовенства. Так, например, в январе 1948 г. был арестован епископ Хвостанский Варнава (Настич). 1 марта того же года Окружной суд в Сараево осудил его на десять лет тюрьмы[520]. К концу 1949 г. были арестованы и заключены в тюрьмы свыше ста православных священников[521].

В июне 1949 г. святейший патриарх Гавриил и Синод направили И.-Б. Тито меморандум, в котором были изложены наиболее вопиющие факты притеснения Православной Церкви: аресты священнослужителей, разрушение храмов и т. п. В ответном письме Тито известил патриарха о создании специальной правительственной комиссии для расследования указанных фактов. Однако в дальнейшем Синод получил из канцелярии Тито уведомление, в котором указывалось, что при расследовании на месте факты притеснения Православной Церкви не подтвердились[522].

Патриарх Гавриил рассказал об этих событиях посетившему его 29 сентября 1949 г. для передачи новых номеров «Журнала Московской Патриархии» первому секретарю советского посольства А. М. Зубову. Первосвятитель также сообщил новые факты тяжелого положения Церкви: «Несколько недель тому назад патриархия вынуждена была уплатить 600 тыс. динар налога. Кроме того, налогами облагаются все епархии, отдельные церкви и священнослужители… Что же касается Союза православных священников… то он пользуется полной поддержкой правительства, с ведома которого он действует… Союз… является отделением УДБ в рамках православной церкви»[523].

В июне по всей стране прошли собрания рабочих и служащих под лозунгом «бесславной годовщины резолюции Информбюро». Союз православных священников Белграда также принял резолюцию, осуждавшую Коминформбюро. Летом и осенью 1949 г. состоялись конференции Союзов православных священников Сербии, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Македонии и Черногории, которые в своих решениях обвиняли СССР и «страны народной демократии» в «незаслуженных нападках» на правительство Югославии, признавали право православных македонцев на автокефалию и отмечали упорное нежелание Архиерейского Собора признать союзы священников каноническими и законными[524].

От Синода тоже стали требовать принятия резолюции в поддержку правительства Тито, однако архиереи отказались. В беседе с Зубовым патриарх Гавриил по этому поводу заявил: «…мы знаем… что осудить Информбюро – это значит осудить Россию, Советский Союз, Московскую патриархию. Мы также знаем, что Сербская православная церковь в течение веков существовала только благодаря помощи Русской православной церкви… На все эти домогательства властей… мы отвечаем, что мы – священнослужители – политикой не занимаемся». Патриарх также категорически отказывался от интервью иностранным журналистам, которые хотели узнать его отношение к мероприятиям югославского правительства[525].