Русская история. Беседы о смыслах

Вторая, меньшая часть аудитории, уверена, что она отвергла и не принимает официальную пропаганду. Хотя и им СМИ внушают те же «истины»: понятия родина, власть и патриотизм – синонимы. Но отвергая пропаганду и президента, этот сектор, отвергает также родину и патриотизм. Их антироссийские установки укрепляет создаваемый СМИ отталкивающий или, напротив, слащаво-приторный образ России. В итоге, значительная часть интеллигенции превращается, фактически, в антироссийскую, в прозападно-либерально ориентированную. К судьбе страны – «Рашки» – они относятся с ироничной усмешкой, говоря точнее – она их вообще не интересует, что и является стратегической целью пропаганды. Либералы не пытаются понять, что историческая Россия и советско-постсоветский режим несовместимы. Для них чужеродна вся Россия, как неприемлем и официальный «патриотизм».

В итоге власть, «парящая над идеологическим рингом», умело сталкивает и противопоставляет про-кремлевских ватников и либеральных россиефобов.

Другой, не менее важный результат умелой пропаганды состоит в следующем. «Ватный патриотизм» лишен созидательного смысла, он не вносит ничего нового, именно потому, что он консервативно-провластный. Его суть выражает принцип «мы всегда «за»» и «не было бы хуже». Этот слой полностью устраивает Кремль. А позиция западников, которые всю историю страны оценивают негативно, не может быть принята широкими слоями общества (что также устраивает власть) именно потому, что такая позиция отрицает действительный патриотизм и какие-либо переживания за судьбу отечества. Этот подход отрицает как советскость, так и российскость.

Подытоживая, можно сказать, что лишение человека патриотизма, как и приучение его к вывернутому, провластному патриотизму – это целенаправленная социальная кастрация граждан, это приобщение их к политическому извращению.

Третий – внепропагандистский – тип отношения к Родине и вытекающая из него концепция выхода из нашего кризиса, состоит в том, что историческая Россия – это и есть Родина, а Совок – это наша катастрофа. В противовес и либералам-западникам и «патриотам-ватникам», люди отстаивающие эту позицию, исходят из того, что власть и народ после 1917 года находятся в состоянии конфронтации, а до 1917 года они были вполне органично связаны и взаимодействовали друг с другом. Политическая надстройка-государственность, сохраняющаяся над российской цивилизацией целое столетие, является не только искусственной, но и противоестественной.

Подобная точка зрения не просто не пропагандируется, она вообще не принимается никакими российскими СМИ, не допускается в образовательный процесс, отторгается официальной культурой. Возникает парадоксальная для действительного патриота ситуация, удачно подмеченная поэтом Дмитрием Приговым – «чем больше Родину мы любим, тем меньше нравимся мы ей». Этот парадокс верно отражается, хотя и не вполне рационально осознается, некоторыми зарубежными исследователями России. Например, бывший активист польской «Солидарности» – Адам Михник – постоянно, с некоторым самоукором и нескрываемым удивлением называет себя «самым антисоветским русофилом»… Добавлю, что наряду с политико-идеологической дифференциацией, в фундаменте патриотизма всегда была, оставалась и остается глубинная привязанность и переживания за свой язык (как писал И. Бродский, родина – это язык), землю, природу, культуру, историю, народ. Со времен Ф.М. Достоевского, такой подход принято называть «почвеническим патриотизмом»…

Несмотря на гонения и манипуляции, в стране отстаивали и будут отстаивать свои позиции действительные патриоты, которые словосочетание «Святая Русь» никогда не заменят на высказывание, ставшее теперь пословицей – «где лучше – где нас нет».

…Проводившаяся в СССР политика управляемой духовной деградации общества привела к тому, что в период распада страны у нас не возник и не сложился соответствующий интеллектуальный поиск, как это было в начале XX века, в период кризиса Русской идеи. Мы видим и с горечью признаем – духовные силы народа небеспредельны, и сегодня, похоже, они находятся в своей низшей точке.