Русская история

Такое же неприязненное отношение, как к людям, отступившим от православия, было и к грекам – здесь оно обусловливалось Флорентийской унией и подданством Греции туркам; для характеристики такого отношения приведем слова одного из образованных русских людей того времени – Арсения Суханова о греческом духовенстве: «И Папа не глава церкви, и греки не источник, а если и были источником, то ныне он пересох». «Вы и сами, – говорил он грекам, – страдаете от жажды, как же вам напоить весь свет из своего источника?» На Руси давно уже выработалось неприязненное и несколько высокомерное отношение к грекам. Когда пал Константинополь и подпавшее турецкому игу греческое духовенство стало являться на Русь за милостыней от московских государей, в русском обществе и литературе появилась и крепла мысль о том, что теперь значение Константинополя как первого православного центра должно перейти к Москве, столице единого свободного и сильного православного государства. С чувством национальной гордости думали наши предки, что только независимая Москва может сохранить и сохраняет чистоту православия и что Восток в XV веке уже не мог удержать этой чистоты и покусился на соединение с Папой. Стесненное положение восточного духовенства при турецком господстве служило в глазах москвичей и достаточным ручательством в том, что греки не могут веровать право, как не могут право веровать русские люди в Литве и Польше, находясь под постоянным давлением католичества. К православным иноземцам у очень многих московских людей было недоверчивое и вместе гордое отношение. На них смотрели сверху вниз, с высоты самолюбивого сознания своего превосходства в делах веры.

И вдруг эти православные иноземцы – греческие иерархи и малороссийские ученые – становятся руководителями в деле исправления обрядов и книг московской церкви! Понятно, что такая роль их не могла понравиться московскому духовенству и вызвала в самолюбивых москвичах раздражение. Людям, имевшим высокое представление о церковном первенстве Москвы, казалось, что привлечение иноземцев к церковным исправлениям необходимо должно выйти из признания русского духовенства невежественным в делах веры, а московских обрядов – еретическими. А это шло вразрез с их высокими представлениями о чистоте православия в Москве. Этим оскорблялась их национальная гордость, и они протестовали против исправлений, исходя именно из этого оскорбленного национального чувства.

Никон, став патриархом, повел дело исправления более систематично, занялся исправлением не только ошибок, руководясь древними греческими списками, но и обрядов. По поводу последних он постоянно советовался с Востоком. Исправление обрядов уже было, по понятиям того времени, вторжением в область веры, то есть непростительным посягательством. В деле исправления киевляне и Восток стали играть активную, даже первенствующую роль. Исправление стало окончательно делом междуцерковным. Появился и резкий протест...

Другим выдающимся фактом в церковной сфере при Алексее Михайловиче было так называемое дело патриарха Никона. Под этим названием разумеется обыкновенно распря патриарха с царем в 1658–1666 годах и лишение Никона патриаршества. Ссора Никона с царем, его удаление с патриаршего престола и суд над Никоном сами по себе события крупные, а для историка они получают особый интерес еще и потому, что к личной ссоре и церковному затруднению здесь примешался вопрос об отношениях светской и церковной властей на Руси. Вероятно, в силу таких обстоятельств это дело и вызвало к себе большое внимание в науке и много исследований; очень значительное место делу Никона, например, уделил С.М. Соловьев в XI томе «Истории России». Он относится к Никону далеко не с симпатией и винит его в том, что благодаря особенностям его неприятного характера и неразумному поведению дело приняло такой острый оборот и привело к таким печальным результатам, как низложение и ссылка патриарха. Против взгляда, высказанного Соловьевым, выступил Субботин в своем сочинении «Дело патриарха Никона». Он группирует в этом деле черты, ведущие к оправданию Никона, и всю вину печального исхода распри царя с патриархом возлагает на бояр, врагов Никона, и на греков, впутавшихся в это дело. Во всех общих трудах по русской истории много найдется страниц о Никоне, но мы упомянем здесь только труды митрополита Макария, где вопрос о Никоне рассмотрен по новым источникам и высказывается отношение к Никону такое же почти, как у Соловьева, и труд Гюббенета «Историческое исследование дела патриарха Никона», объективно написанный и стремящийся восстановить в строгом порядке немного странную связь фактов. Из сочинений иностранных нужно упомянуть английского богослова Пальмера, который в своем труде «The Patriarch and the Tzar» сделал замечательный свод данных о деле Никона, переведя на английский язык отрывки из трудов русских ученых о Никоне и массу материала, как изданного, так и не изданного еще в России (он пользовался документами Московской синодальной библиотеки).