Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Молчишь, страна… Мне душу хочешь
Своим молчаньем подорвать…
Какой молитвой днем и ночью
Мне жар палящий в груди унять?
Я кровь свою, на знойных грезах
Настоенную, тебе пошлю,
Свое дыхание – как слезы
Текучие, всю жизнь мою.
И воздух, голубой и зыбкий,
Вдруг покачнется в вышине,
А сам я, с тихою улыбкой,
Умру и лягу в тишине.
Ты на меня, страна, в обиде?
Но я открыт перед тобой —
Бутыль в откупоренном виде,
Сосуд с доступною водой.
Из года в год разлука крепла…
Но возвращусь я дотемна,
И ты мою могилу пеплом
Посыплешь, милая страна.

Абрасимов П. Вспоминая прошедшие годы. Четверть века послом Советского Союза. М., 1992. С. 175–179 (изд. 2-е, дополненное. М., 2007. С. 153–157).

37. Ю.В. Борисов

Мои связи с Францией – почти родственные: более восьми лет прожил я в этой стране, работал советником советского посольства. В жизни каждого из нас это большой срок. Сколько ярких впечатлений сохранилось в памяти! Их так много – словно море. И главное – это воспоминания о людях, с которыми встречался, от самых обыкновенных до крупных политических деятелей и выдающихся мастеров культуры. Среди них всемирно известный художник Шагал.

Ю.В. Борисов

Знакомство это долгое. Началось оно летом 1968 года. Я – заведующий кафедрой всеобщей истории Московского института международных отношений – находился тогда во Франции, в научной командировке. Время было бурное, революционное. Только что отгремели молодежные бои в Латинском квартале Парижа, закончилась многодневная всеобщая забастовка, парализовавшая французскую экономику. После длительного перерыва пошли первые поезда. И на одном из них я отправился в город Экс-ан-Прованс, на юг Франции. По нашим российским масштабам, расстояние от французской столицы не так уж и велико – всего 800 километров.

Здесь состоялось мое первое «южное» знакомство. Меня познакомили с Сергеем Михайловичем Лифарем, знаменитым артистом балета и не менее знаменитым балетмейстером Парижской оперы, другом Сергея Дягилева. Творческая карьера, правда, у него уже осталась позади. Лифарь был на пенсии и располагал свободным временем. Он предложил мне посетить Шагала на его вилле. Я с радостью согласился.

…Мы ехали на огромном и неуклюжем американском автомобиле, купленном Сергеем Михайловичем недорого, «по случаю». Он сам сидел за рулем. Большая скорость, напряженное движение не мешали нашей беседе.

– Вы знакомы с жизнью и творчеством Шагала? – спросил меня Лифарь.

– Да, хотя и в самых общих чертах. Знаю, что родился он в 1887 году в Витебске, в семье рабочего-грузчика. Учился в еврейской начальной школе, затем забросил изучение талмуда и поступил в русскую школу. Уже ребенком рисовал, удивлял окружающих удивительным искусством тонко подбирать и сочетать краски…

– Талант от бога! – сказав это, Лифарь поднял глаза к небу. – Марк Захарович, – продолжал он, – любит рассказывать о том, как его, двадцатилетнего юношу, приняли в Петербурге в школу общества защиты искусств¹⁷⁴ без экзаменов. Через несколько лет меценат Виновер¹⁷⁵ оплатил поездку и учебу художника в Париже. С какой пылкостью Марк говорил о своих парижских друзьях – Пикассо, Браке, Матиссе, Леже, Делоне! Друзья Аполлинера организовали в Берлине выставку картин, рисунков и гуашей Шагала.

– Добавлю к громким именам, которые Вы, Сергей Михайлович, назвали, еще одно имя – политика в культуре и артиста в политике – Луначарского. С ним Шагал также познакомился в Париже. Это знакомство сыграло большую роль в жизни художника. Анатолий Васильевич – после Октября народный комиссар просвещения – назначил Шагала витебским комиссаром по делам искусств.

– Марк Захарович мне говорил, что это была незабываемая страница в его биографии, – улыбнулся Лифарь. – Он «командовал» учебными заведениями и музеями, организовывал выставки и лекции, украшал город к праздникам. Правда, продолжалось все это недолго. В 1922 году он уже уехал за границу, в Берлин, затем в Париж. С ним были 65 картин и рукопись книги «Моя жизнь». Хорошо помню его слова: «Я уехал за красками. У нас не было хороших красок. Я их искал, и это была цель моей поездки. Я не собирался эмигрировать из Советской России. Но обстоятельства сложились иначе».

Серж Лифарь. Париж, 1960-е