Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Я слушала его, и истории, которые он рассказывал, представлялись мне волшебными сказками. Язык его был сочным, образным, полным фантазии; слова складывались в стихи, как облака на небе. Казалось, что каждое сказанное дедушкой слово отрывается от его картин, где дремало в красочных пластах, жило в укрытии уже давно.

Мы находим эти рассказы на страницах «Моей жизни», написанной с той же страстью и любовью, что и живописные произведения. В последней части своей автобиографии дедушка писал: «Эти страницы имеют то же самое значение, что и нарисованное красками. Если бы в моих картинах был тайник, я мог бы их туда сунуть…» Каждое слово, каждая картина, каждое воспоминание вызывает в уме танцующие силуэты с его полотен. Все они рождаются и достаются из глубины сердца. Они являются свидетельством даже самых незначительных с виду наблюдений, которые он делал в своем окружении. Кажется, что автор присвоил себе истории и использовал их как фон для своих собственных, личных, наиболее интимных воспоминаний. Реальность и сон соединились вместе.

Белла Мейер на открытии Дома-музея Марка Шагала. Витебск, июль 1997. Фото Ю. Реброва

Марк Шагал начал писать пер вые разделы «Моей жизни» во вре мя своего первого пребывания в Париже в 1911–1914 годах. Однако большая часть книги была создана в то время, когда молодой Шагал работал в Петрограде, в военном бюро своего шурина Якова Розенфельда между 1915 и 1916 годами. Вероятнее всего, его интерес к этому инспирировали русские поэты, с которыми он тогда дружил. Идея написать автобиографию в таком молодом возрасте могла родиться также благодаря аналогичным формам выражения, которые были свойственны его современникам.

В 1923 году, после окончательного отъезда из родной России, когда Шагал и Белла вместе с маленькой Идой оказались в Берлине, их встретил энтузиастический прием со стороны читателей фрагментов «Моей жизни». Поль Кассирер захотел опубликовать текст полностью, но перевод оказался очень трудным. Тогда издатель склонил художника к тому, чтобы он создал иллюстрации к книге, которые были изданы как серия из двадцати офортов, созданных Шагалом в сотрудничестве с Германом Штруком. Медная плита стала основным орудием труда молодого художника. Увлеченный разнообразными возможностями новой для него техники, Шагал в последующие годы создал много гравированных иллюстраций к художественным произведениям по заказу Амбруаза Воллара, парижского издателя и маршана.

Марк Шагал с внуками Беллой, Мерет и Питом на открытии выставки «Библейское послание». Лувр, 1967

Только в 1931 году вышло первое издание «Моей жизни», однако оно было иллюстрировано не выполненными в Берлине для Кассирера офортами, а многочисленными рисунками более интимного, нежели офорты, характера, которые были созданы во время первого пребывания художника в Париже и в годы Первой мировой войны в России. Остальные рисунки – как, например, помещенный на обложке первого издания 1931 года «перекошенный» автопортрет «la grimace» – были созданы в более позднее, нежели пребывание в Берлине, время.

Перевод выполнила Белла, которая, сидя вместе с ним в мастерской, подсказывала Шагалу наиболее подходящие французские корреляции для почти каждого русского выражения. Он только ей доверял, верил, что она сможет схватить смысл каждого слова. Только она также лучше всех понимала его живопись. Шагал когда-то сам вспоминал, что никогда не кончал ни одной картины без ее одобрения.

«Моя жизнь» – это свидетельство любви, это история, переданная рассказчиком, наделенным любознательностью и воображением, приближающим историческую реальность к личной и интимной сферам художника. Это выражается как словами, с необыкновенным старанием подобранными Марком Шагалом, так и прекрасной свободой штриха изящных рисунков. Эти страницы написаны и иллюстрированы для тех, кого дедушка любил: для его жены, дочери, родителей, для всех, кто его окружал, но также и для тех, кем – благодаря этой книге – хотел быть лучше понятым.

Я рада, что благодаря переводу нашей подруги Иоланты Селль теперь и польские читатели смогут окунуться в этот красочный, необычный мир нашего дедушки, полный поэзии и юмора²²². Потому что в наше время, как никогда, разве мы не ощущаем этой идущей из сердца потребности стремиться к покою и взаимной любви, которая была так дорога для Марка Шагала?

Нью-Йорк, 2002.

Мейер Б. Фантастические истории моего дедушки // Бюллетень Музея Марка Шагала. 2004. № 1 (11). С. 5 (пер. с польского Л.В. Хмельницкой).

49. Мерет Мейер

«У ПОЛОТЕН ШАГАЛА ЕСТЬ СВЯЗЬ С ИКОНАМИ РУБЛЕВА»

Наследием великого художника занимается Комитет Марка Шагала. Его вице-президент – Мерет Мейер, внучка Марка Захаровича, с которой мы встретились в Париже.

– Какие задачи ставит перед собой Комитет?

– Он оберегает его наследие, устанавливает подлинность произведений Шагала, а также работает с архивами художника и моей матери Иды.

– Есть ли еще неизвестный Шагал?