Русская колыбельная

Альберт зевнул, ему хотелось спать, но, вместе с тем, и не хотелось. Пограничное состояние ему парадоксально нравилось — мозг Альберта устал и не мог отдать должное терзавшим его переживаниям.

Он и не заметил, как машина резко свернула и остановилась.

— Приехали, Альберт, — сказала Лин. — Выходим.

Они оказались в самом центре центра Куара–Нуво, рядом с казино, отелями и богатыми ресторанами.

— Мы с тобой прекрасно смотримся, — Лин выдохнула белое облачко, стряхивая с лацканов Альберта невидимые пылинки. — Научила я тебя одеваться, а?

— Ещё как научила, — суховато ответил Альберт.

Он взял Лин под руку.

— Куда пойдём? — спросила она

— Веди. Ты бываешь в центре чаще.

— В таком случае… — она заставила его обернуться вокруг своей оси, встать спиной к ресторанам и казино. — Куда–нибудь не в такой центр.

Альберт сухо хмыкнул, почти усмехнулся.

— В «центр», но не в «такой центр», — сказал он. — Вполне в твоём духе.

Они двинулись вперёд, почти тем же путём, которым Альберт обычно ехал на работу. Мысль о том, что теперь он идёт по улице, а не сидит в машине, заставляла его улыбаться едкой, не очень приятной, как ему самому казалось, улыбкой.

Лин заметила это не сразу, а когда заметила, ткнула его в рёбра кулачком.

— Чего лыбишься?

— Всё кажется, что сейчас увижу себя едущего в машине, — признался Альберт. — А я в машине увижу идущего по улице себя, — продолжал он. — Я, когда еду часто смотрю вокруг. Мне не нравятся туристы.

— А кому местных они нравятся? — Лин пожала плечами

— Не потому, что они туристы…

Альберт поёжился. Подмораживало. Хорошо было бы зайти куда–нибудь. Но мест, казавшихся ему хорошими, не было, только сплошные рестораны и казино.

— А почему же? — спросила Лин, не дождавшись, пока Альберт продолжит.

— Я всегда езжу через один район, — Альберт начал издалека. — Там однажды был какой–то праздник, и я ехал мимо. Это так красиво…

Лин смотрела на Альберта с искренним интересом, и тот подумал, что хорошо бы как–то передать ей то, что он чувствовал тогда, когда открыл окно и некрасивая радостная женщина в цветном окурила его душистыми благовониями.

Мысли о фанейротиме мелькнули уже который раз и сменились мыслями о холоде. Альберт еле–еле сдержал крупную неприятную дрожь.

Он поднял вверх правую руку и пошевелил пальцами, изображая что–то, сам не зная, что. Он думал, что Лин его как обычно высмеет, но та задумчиво произнесла:

— Кажется, понимаю о чём ты. Индийский райончик? Или какой–то другой?

— Не знаю… Но это было так хорошо. Больше я не заставал ни одного такого праздника. Подумать только, — сказал Альберт, вдыхая полную грудь ледяного воздуха, — ведь я такого никогда не видел! Ни до, ни после. «Эти туристы, погляди на них», — сказал он, дёрнув подбородком, указывая на людей. — Представляешь их на таком празднике?

— А нас? — Лин игриво улыбнулась. — Вот уж не думала, что ты антиглобалист.

— Что? Ничуть! — возмутился Альберт. — Это не вопрос глобализма, это… просто мы такие одинаковые и с этим ничего не поделать… — он чуть не произнёс слово «беспомощность», но говорить о работе с Лин явно не стоило. — Просто, если все короли, то никто не король. Если все одинаковые, то никого и нет?

Немного подумав, Лин ответила:

— Очень странная логическая цепочка.

— И всё–таки…

Лин ничего не сказала, прижавшись к нему.

— Не думай об этом. Всё есть так, как есть, и с этим ничего не поделаешь. Раньше надо было думать.

То, что Лин заговорила словами Зильбермана, заставило Альберта остановиться и округлить глаза. Он был ошеломлён настолько, что холод тут же взял своё: Альберт крупно задрожал, почти затрясся.

— Да ты замёрз!

Лин схватила его за руку и потащила в сторону ближайшего дайнера, безвкусно копирующего стиль дальних уголков Содружества.

Альберт не мог даже сопротивляться. Да и не хотел.

«Она понимает», — думал он, — «Она в самом деле всё понимает!», — думал он, — «Но, если так, то почему…»

Пискнул индикатор входящих. Зазвенел колокольчик на двери. Альберт оказался в тепле и тут же задрожал ещё сильнее, а Лин тащила его дальше и дальше, к угловому дивану красного кожзаменителя.

— Садись, — сказала она, почти толкнув его на диван, и тут же отвернулась к подошедшей официантке, — два больших американо, да и всё пока что, наверное.

Официантка записала заказ и ушла, а Альберт, так и не снявший пальто, почувствовал, что ему смешно.

— А вот что осталось от американцев… — сказал он. — Американо. И название континента… тоже не так уж и много, думаешь, Лин?

Та непонимающе посмотрела на него чуть расширившимися глазами.

— Неважно, — сказал ей Альберт, чувствуя, что говорить ему хоть и не легко, но проще, чем утром, и уж тем более до этого. — Сядь пожалуйста, Лин. Я бы хотел поговорить.

Глава 10

Этот дайнер олицетворял то немногое, что осталось от старой Америки — стилизованный под классические телешоу: красные диванчики, узкие столики, официантки в коротких, но не слишком, юбках и фартуках.