Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 2

Удивительна душа этого человека – весёлая, безгрешная. Она вся выражается в его беззлобном, радостном смехе. Таково христианство Достоевского. Все праведники его имеют «весёлое сердце». Жизнь в Боге для них – великая радость. На всё в мире Божием они взирают с радостным умилением. Здесь Достоевский верен народному идеалу святости. Макар паломничает по монастырям, славословит мать-пустыню. Богословие народных святых у Достоевского, включая и последнего из них – старца Зосиму из «Братьев Карамазовых», – это богословие, ограниченное тайною земного мира. Святые Достоевского славословят Бога в Божьем творении, чувствуют и благоговейно чтут Божественную основу земного мира. Чистому сердцу их открывается рай на этой земле. «Тайна что? – спрашивает Макар. – Всё есть тайна, друг, во всём тайна Божия. В каждом дереве, в каждой былинке эта самая тайна заключается. Птичка ли малая поёт, али звёзды всем сонмом на небе блещут в ночи – всё одна эта тайна, одинаковая…»

Обращаясь к Аркадию, Макар Иванович рассказывает: «Летом же, в июле месяце, поспешали мы в Богородский монастырь к празднику… Заночевали, брате, мы в поле, и проснулся я заутра рано, ещё все спали, и даже солнышко из-за леса не выглянуло. Восклонился я, милый, главой, обвёл кругом взор и вздохнул: красота везде неизреченная! Тихо всё, воздух лёгкий; травка растёт – расти, травка Божия, птичка поёт – пой, птичка Божия, ребёночек у женщины на руках пискнул – Господь с тобой, маленький человечек, расти на счастье, младенчик! И вот точно я в первый раз тогда, с самой жизни моей, всё сие в себе заключил… Склонился я опять, заснул таково легко. Хорошо на свете, милый! Я вот, кабы полегчало, опять бы по весне пошёл. А что тайна, то оно тем даже и лучше; страшно оно сердцу и дивно; и страх сей к веселию сердца: “Всё в Тебе, Господи, и я сам в Тебе и приими меня!” Не ропщи, вьюнош: тем ещё прекрасней оно, что тайна…»

Мир открывается Макару в первозданной красоте, таким, каким был он в первый день творения – до грехопадения людей. Праведники Достоевского, замечает Мочульский, не знают ни греха, ни зла: они видят в мире сияние Фаворского света, и это сияние закрывает от них Голгофу. О смерти Макар говорит торжественно: «…старцу надо отходить благолепно. Опять, оно если с ропотом али с недовольством встречаешь смерть, то сие есть великий грех. Ну а если от веселия духовного жизнь возлюбил, то, полагаю, и Бог простит, хоша бы и старцу. Трудно человеку знать про всякий грех, что грешно, а что нет: тайна тут, превосходящая ум человеческий. Старец же должен быть доволен во всякое время, а умирать должен в полном цвете ума своего, блаженно и благолепно, насытившись днями, воздыхая на последний час свой и радуясь, отходя, как колос к снопу, и восполнивши тайну свою… Всё равно и по смерти любовь!»

Макар, духовный отец подростка, внушает ему евангельскую мысль нестяжательства: «Богатство – грех перед Богом», «богатому чёрт деньги куёт». «Деньги хоть не Бог, а всё же полбога – великое искушение; а тут и женский пол; а тут и самомнение и зависть. Вот дело-то великое и забудут, а займутся маленьким». «Друг! Да и что в мире? – воскликнул он с чрезмерным чувством. – Не одна ли токмо мечта? Возьми песочку да посей на камушке; когда жёлт песочек у тебя на камушке том взойдёт, тогда и мечта твоя в мире сбудется, – вот как у нас говорится. То ли у Христа: “Поди и раздай твоё богатство и стань всем слуга”. И станешь богат паче прежнего в бессчётно раз; ибо не пищею только, не платьями ценными, не гордостью и не завистью счастлив будешь, а умножившеюся бессчётно любовью». Эти слова Макара Ивановича помогают подростку изжить его навязчивую «ротшильдовскую идею».

Именно в русском народе, по Достоевскому, жива та незамутнённая вера, о которой тоскует сердце русского бездомного скитальца Версилова. Макар любит навещать семью изменившей ему жены Софьи Андреевны. Он отечески любит детей Версилова, носящих его фамилию. Чувство личной обиды ему непонятно, потому что он живёт во всех и для всех. Все ему родные, и поэтому «жажда сообщительности» была у него «болезненная». Русская идея «всеединства» явлена тут в живом художественном образе.

После смерти Макара сердце Версилова достигает последней муки раздвоения. Он любит Софью Андреевну любовью-жалостью и одновременно страдает от любви-страсти к Екатерине Николаевне Ахмаковой. Со смертью Макара, казалось бы, исчезают все препятствия на пути к законному браку с матерью своих детей. Умирая, Макар оставляет Версилову икону, благословляя его на будущий брак. Торжественно, с победоносно счастливым лицом Версилов говорит о любви к Софье Андреевне и целует её портрет.

Но после этого озарения внезапно наступает помрачение. На похороны Макара Ивановича он не приходит. А потом является на квартиру Софьи Андреевны с мрачным сообщением о том, что он весь «точно раздваивается». И вслед за этим Версилов берёт завещанную Макаром Ивановичем икону и раскалывает её об угол изразцовой печи ровно на два куска…