Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 2

Брат его, Николай Григорьевич, в битве под Аустерлицем участвовал в атаке кавалергардского полка, описанной в «Войне и мире», был ранен в голову и попал во французский госпиталь. Наполеон, узнав о его неустрашимости, предложил освободить всех пленных офицеров, если он откажется воевать в течение двух лет. Николай Григорьевич ответил, что «присягнул служить своему государю до последней капли крови и потому такого предложения принять не может».

С детских лет Лев Толстой ощутил кровную причастность к историческим судьбам России, к мечтам лучших её сынов о мире и благополучии. Талантливый и чуткий брат его Николенька придумал детскую игру в «муравейных братьев». Однажды он объявил о «тайне», «посредством которой, когда она откроется, все люди сделаются счастливыми, не будет ни болезни, никаких неприятностей, никто ни на кого не будет сердиться, и все будут любить друг друга, все сделаются муравейными братьями (вероятно, это были моравские братья, о которых он слышал или читал…). И я помню, – говорил Толстой, – что слово “муравейные” особенно нравилось, напоминая муравьёв в кочке… Но главная тайна была, как он нам говорил, написана им на зелёной палочке и палочка эта зарыта у дороги, на краю оврага старого Заказа, в том месте, в котором я просил в память Николеньки закопать меня…» Эту тайну искал Толстой всю жизнь, её разрешению он посвятил своё творчество.

В детстве Толстого окружала тёплая, семейная атмосфера, исполненная религиозного благочестия. В доме охотно давали приют странникам, богомольцам, юродивым. «…Я рад, – писал Толстой, – что с детства бессознательно научился понимать высоту их подвига». А главное, эти люди входили в семью Толстых как неотъемлемая часть её, раздвигая тесные семейные границы и распространяя родственные чувства детей не только на «близких», но и на «дальних» – на весь мир.

Помнились Толстому святочные забавы, в которых участвовали господа и дворовые вместе – и всем было очень весело. «Помню, как казались мне красивы некоторые ряженые и как хороша была особенно Маша-турчанка. Иногда тётенька наряжала и нас». В святки наезжали в Ясную Поляну и нежданные гости, друзья отца. Так, однажды нагрянули всем семейством Исленевы – отец с тремя сыновьями и тремя дочерьми. Скакали сорок вёрст на тройках по заснеженным равнинам, тайно переоделись у мужиков в деревне и явились ряжеными в яснополянский дом.

С детства вызревала в душе Толстого «мысль народная». «…Все окружавшие моё детство лица – от отца до кучеров – представляются мне исключительно хорошими людьми, – говорил Толстой. – Вероятно, моё чистое, любовное чувство, как яркий луч, открывало мне в людях (они всегда есть) лучшие их качества и то, что все люди эти казались мне исключительно хорошими, было гораздо ближе к правде, чем то, когда я видел одни их недостатки».

Отрочество и юность

В январе 1837 года семейство Толстых отправилось в Москву: пришла пора готовить старшего сына Николеньку к поступлению в университет. В сознании Толстого эти перемены совпали с трагическим событием: 21 июня 1837 года скоропостижно скончался в Туле уехавший туда по личным делам отец. Его похоронили в Ясной Поляне сестра Александра Ильинична и старший брат Николай.

Девятилетний Лёвушка впервые испытал чувство ужаса перед загадкою жизни и смерти. Отец умер не дома, и мальчик долго не мог поверить, что его нет. Он искал отца во время прогулок среди незнакомых людей в Москве и часто обманывался, встречая родное лицо в потоке прохожих. Детское ощущение непоправимой утраты вскоре переросло в чувство надежды и неверия в смерть. Бабушка не могла смириться со случившимся. По вечерам она отворяла дверь в соседнюю комнату и уверяла всех, что видит его. Но, убедившись в иллюзорности своих галлюцинаций, впадала в истерику, мучила и себя, и окружающих, особенно детей, и, спустя девять месяцев, не выдержала обрушившегося на неё несчастья и умерла. «Круглые сироты, – сокрушались сердобольные знакомые при встречах с братьями Толстыми, – недавно отец умер, а теперь и бабушка».

Осиротевших детей разлучили: старшие остались в Москве, младшие вместе с Лёвушкой вернулись в Ясную Поляну под опеку Т. А. Ергольской и Александры Ильиничны, а также немца-гувернёра Фёдора Ивановича Росселя, почти родного человека в добром русском семействе.

Летом 1841 года скоропостижно скончалась во время паломничества в Оптину пустынь Александра Ильинична. Старший Николенька обратился за помощью к родной тётке Пелагее Ильиничне Юшковой, которая жила в Казани. Та незамедлительно приехала, собрала в Ясной Поляне необходимое имущество и, прихватив детей, увезла их в Казань.