Русская нарезка

Вечером выхожу на Ленина и сворачиваю на Челюскин­цев, которая скатывается куда-то резко вниз, в темноту. Таин­ственная, с огромными берёзами, каштанами. Один колос­сальный тополь уходящий глубоко вверх. Надпись «Аско» подсвечена холодным голубым огнём; напротив два худых печальных мента в фуражках сидят на корточках, тихо, не­подвижно, фуражки закрывают лица, прохожу мимо, на­встречу идут две девушки — держатся за руки и поют. Поло­вину квартала спустя очень красивая лет двадцати в коротком чёрном платье на бретельках. Много кошек. Освещённая старыми фонарями пустая площадь перед институтом. Два старика на крыльце. Пушистая белая кошка в центре площа­ди.

Видел на площади Перекальского девочку лет семи в бе­лом — бегала с веткой тополя гоняла ей по асфальту каштан. Сегодня напечатал несколько твоих фотографий.

Электричество светит мне сегодня ночью не для того, чтобы я вспоминал вчерашний день. Это сказал Шиллер. Сцену филармонии покрасили в прекрасный мышиный цвет. Когда ночью идёшь по сцене (живу в гримёрке, и в сортир хожу через сцену большого зала), огромный тёмный зал сбоку, как живой, там всё время что-то тихо воет, горят какие-то огоньки. Записался в библиотеку и взял до поне­дельника две книги про Курск. Самые ранние следы древних обитателей наших мест обнаружены в районе улиц Полевой и Котлякова. Здесь несколько лет тому назад открыта стоянка верхнего палеолита. Первые жители нашего края ходили в звериных шкурах, жили в землянках, главным их занятием была охота на мамонтов, а основной пищей — мясо мамон­та. Продолжалась жизнь в наших местах и в последующую эпоху — бронзовом веке. Об этом говорит один из типич­ных для эпохи бронзы каменных квадротопоров, найденный при рытье канавы на Красной площади; художественно об­работанный, он и хранился в художественном музее вплоть до декабря 1998 года, когда, к несчастью...

В сортирах филармонии корабельный запах, будто в сор­тирах теплохода. В открытых окнах шторы распирает свежий сырой воздух. Моя гримёрка похожа на каюту.

Впервые встретился с тремя поколениями семьи Галин- ских. Это, должно быть, развитие темы моего недолгого, но незабываемого обитания в квартире Нади, Насти и Кристи­ны Каряковских. Бабушка — завуч Первой, лучшей в городе,

ДШИ — не совсем русская, но от этого именно русская внешность — усики, чуть оплывшее по бокам лицо, внятные умные глаза, некоторый оттенок спокойного вольнодумства. Мать — молодая женщина с пушком на руках — у неё пол­ная грудь, которой она не стесняется, всячески декольтиру­ет — лицо задумано красивым, но редко складывается в гар­моничную картину — она несчастна — слабый раствор Жанны Васильевны Браженко по степени и разновидности несчастья. Зовут Юля. Дочке Лере лет восемь, она слегка ма­нерная, но глаза искренние, ещё детские. Шесть лет спустя её глаза так и остаются искренними. Лера полна амбиций, впрочем, их на неё навешали взрослые. Сообщает мне, что заняла на конкурсе первое место, и поднимает глаза, ловит мой взгляд — оценивает, есть ли впечатление от её победы. Хочет мне понравиться, наверное мать ей вчесала что- нибудь дикое про меня. Лера сочиняет музыку, кстати, очень неплохую. Без скидки на возраст. Отличная музыка. Лере было семь лет когда она сочинила песенку про чердак, в пер­воначальном варианте текста была строчка «на чердаке ске­лет танцует секс», потом заменили секс на вальс. Юля: «Эта строчка у нас вообще как заколдованная. На концерте вока- листка в ней ошиблась». Я: «Зря поменяли на вальс. Надо было оставить секс». Лера: «Что надо было оставить? Что на­до было оставить?» — за год интерес к сексу ещё не прошёл. Юля: «Дома поговорим!» — После урока два старших поко­ления долго со мной общаются, выслав младшее за дверь. Они уроком довольны, рады, что бесплатно, уверены, что не последний, хотя он последний, только никак не могут по­нять, что я такое. Юля приглашает меня на обед. Я предска­зуемо соглашаюсь. Развитие идеи: повезти меня к ним домой на машине после моего концерта в пятницу. Я и на это со­глашаюсь — почему бы и нет? Сегодня ночую у Обезьянова. Нажрёмся...

В Курске сейчас прекрасная погода. Идеальный вечер, мирный, радостный, светлый. Много подростков на улицах, ярких и хрупких, бабочки, в своей красивой одежде, вырази­тельных, с живыми глазами.

Директор вызывает и с победоносным видом (поймал во­ра на месте преступления) тычет мне в рожу афишей моего сольного концерта с криком «Это что такое!?» после чего я превращаюсь в кота, афиша в лужу мочи прямо у директора на столе, он тычет меня мордой в лужу приговаривая «Не иг­рай сольных концертов, не играй сольных концертов!!» а я выворачиваюсь, царапаюсь и ору «Мяу!! Мяу!!»...