Русская нарезка

«Настоящая любовь — им совсем не понравится. удиви­тельные люди. такие жизнерадостные. познакомлю те­бя. рано или поздно я пойму в чём наша настоящая идея.» потом он опьянел, путаться в словах, молча выкурил сигарету и заснул держа мою руку. искоса смотря на меня­ется его лицо я думаю над рассказом — выпрашивал у меня разрешения посещать собрания своей секты. клуба спон­соров. на душе у меня спокойно. Когда снова приступил к работе, ждала вот одно из этих собраний состоится, потом узнала что их уже несколько — не считает нужным инфор­мировать... скрывает. я радовалась не смогла прочесть эти встречи в его глазах значит переоценила боль которую они ему причиняют

Моё лицо и тело ещё прекрасны. Внешнее благодаря мно­го работала отставало от внутреннего где прорехи мелочные мысли. Старался жить активной жизнью, много разъезжал, верил в свои исследования, по дому я хвостом ходила за ним и говорила себе, что не буду этого делать, назло уходила од­на куда-нибудь, но дело не шло, я бежала к нему. Мы не оди­ноки. Ему, может быть, и казалось, что он одинок, но я знала, у нас с ним одна жизнь. тем временем мир вокруг. в то время как я сознательно вычеркнула себя из маленького мира он стал выдыхаться и разваливался вокруг него большой мир обрёл дыхание набирал обороты. Мир стал моложе, стоило нам лишь отдалиться от нашей молодости. Безответствен­ность юности популярной религией. Просто быть уже доста­точно. Спутник выбивал почву из-под ног. Потом русские отправили в космос человека. Стало ясно, мы проиграли. Русские сильнее, их культура на тысячу лет старше нашей. Чувствовали прилив сил, не могли понять, что за силы, отку­да, зачем они. Наше движение сошло со сцены.

Лица в слезах, как после тяжёлого семейного разговора, когда открываются тайны и всё говорится вслух. В семье мо­их родителей такого не было, я видела эти сцены только в кино. Наконец им дали о чём отчаянно умоляли всю свою жизнь. Но сами они ещё не знали, в чём суть их вероучения. Молчал и с испугом смотрел на молодёжь они шли прямо посередине улиц, остановив движение, пели песни, плакали, смеялись. сыпь на коже, а мы смотрим и пытаемся понять, какой микроб её вызывает. вместо лечить симптомы реши­ли дать ей проявиться чтобы диагностировать болезнь и по­кончить с её возбудителем раз и навсегда. Направить их энергию из реального в иллюзорный мир.

Воспринимать его как слугу верного исполнительного и немного смешного. Отправляла за покупками или просила отвезти, передать, расспросить, он делал легко, с иронией и удовольствием. Мне постоянно приходили письма от. в которых предупреждал пугал даже угрожал — молчала — письма реже, но тон их всё тот же. Ничего не говорила об этих письмах. на мои перестал отвечать. вернуться к аб­стракции в работах. хотелось много жёлтого, красок и цве­тов осени. искусство, понятное избранным. маленькое брёвнышко, которое не даёт опрокинуться большому бревну. Зачем эти прямые трансляции? В искусстве безумию покло­нялись, как деньгам. Бодрый голос диктора не вязался с о чём он хотел нам поведать. Шла по улице поздно вечером и в окнах домов плясали одни и те же цвета в одном и том же ритме. Синхронное миллионам семей. Смотрела на людей которые смотрели телевизор. Застывали, жизнь их шла, но они не жили. Что им давала реклама и новости? Было что-то мистическое в ломаном ритме, который заставлял тёмную комнату вздрагивать вместе с переменой картинки на экране. Каждый день жизни мы видели одно и то же, вечные вариа­ции на один и тот же день с приправой надежды или отчая­ния. А по телевизору мы видели развитие событий, эскала­цию конфликта, нарастающее чёрное сияние политического буйства. Графический роман без запаха. Читать можно с любой страницы. Мы садились на диван, мир сам себя пе­релистывал. Мир заявлял о своём желании покончить с со­бой.

Новое поколение людей, свободное, без неразрешимых противоречий, без вины и обиды, светлых и счастливых. из всего делать обобщения, я тоже рядом с ним научилась гово­рить и думать так. счастливые люди есть всегда судьба под­селяет к ним несчастных. Тогда подумала, считает меня сча­стливой, себя несчастным, подселённым ко мне? В семье мо­их родителей счастливой, до смерти тётки, была бабушка. Она как эта девочка. Девочке не нужно целой жизни, уже по­нимает всё то, что выделяло. с каждым годом людей с гла­зами этой девочки становилось больше. казались смелыми сильными на самом деле жалкими... мы рядом с ними озабо­ченные нашими бессмысленно усложнёнными играми важ­ничающие надутые и больные, но на самом деле больными они, а мы побеждали. Я не любила шестидесятых и не люб­лю их сейчас. Это десятилетие дискредитировало нашу жизнь.