Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Таким образом, позиции обновленцев определились, было ясно, что ими движет и как они понимают «соборность». Члены Союза озаботились составлением и опубликованием программы, подчеркнув необходимость полного обновления современного им церковного строя и возрождения церковной жизни[645].

В дальнейшем, эта программа была помещена в сборнике «К церковному Собору». В имеющемся у меня экземпляре сборника эта программа представлена в исправленном виде. Очевидно, что рукописные исправления вносились тогда же, в 1906 г., кем-то из членов Союза[646]. Так, существенные изменения внесены во второй пункт программы: заявляя, что Союз верит в Церковь как вечное учреждение, его члены указывали на необходимость освобождения самой ее идеи от примешивания к ней государственных идей, а церковной жизни – «от подчинения государству и другим преходящим учреждениям человеческим (Мф. XXXII, 21), – что требует установления таких отношений между Церковью и государством, которые соответствовали бы истинной природе (существу) обоих» [выделены внесенные дополнения. – С. Ф.][647]. Собственно, этот пункт уже свидетельствовал о полном несогласии обновленцев с существовавшей в России моделью церковно-государственных отношений и говорил о желании эти отношения пересмотреть. Государственные идеалы православного государства не воспринимались клириками как идеалы православные, а само государство – Российская империя – характеризовалось как преходящее учреждение. Разумеется, все это было так, но как столь откровенные заявления могли восприниматься «преходящими властями», к тому же в условиях революции? Понятно, что лишь как подрыв устоев и расшатывание традиции «симфонии властей».

Кроме церковно-государственных отношений, в программе много внимания уделялось «соборности», утверждение которой, по мнению членов Союза, возможно было лишь в случае скорого восстановления выборного начала при замещении всех церковных служений, включая и епископское (пункт 6). Более того, программа содержала указание на то, что «соборность» требует уничтожения сословных и групповых привилегий и безусловно отрицает неразрывность епископской власти и монашества (пункт 7). Предполагалось реформировать духовно-учебные заведения, обратив низшие и средние (училища и семинарии) в общеобразовательные. Высшее богословское образование должно было стать делом свободного избрания окончивших среднюю школу. Отрицалось также «всякое право господства над наследием Божиим», то есть господство кого бы то ни было над кем бы то ни было (епископата над священниками, клира над мирянами или мирян над клиром). В основу христианских отношений к внецерковным организациям Союз полагал положить закон любви и взгляд «на весь мир как на область, подлежащую претворению христианами в Царство Божие»[648].

Декларируя свои задачи, Союз призывал всех сочувствующих им оказывать посильное содействие к организации местных кружков или союзов, делиться своими предложениями и проектами. Членами Союза могли быть лица, согласные с основными положениями программы, как светские, так и духовные. При вступлении «на расходы» собиралось по три рубля. Предполагалось, что Союз будет издавать свои труды в виде сборников.

Новая организация строилась не только по религиозному, но и по идеологическому принципу: если с идеей проведения церковных реформ были согласны многие православные клирики и миряне вне зависимости от политических убеждений, то с идеей обновления Церкви по рецептам «32-х» – явное меньшинство. Ни монашество в большинстве своем, ни епископат, ни многочисленные сторонники сохранения существовавших в России церковно-государственных отношений (при той или иной их модификации) не могли согласиться с предложенным вариантом «соборности».

Встав на идеологическую почву, обновленцы сразу же оказались в положении религиозно-общественных деятелей, вынужденных активно откликаться на происходившие в стране события. Такая роль для православных клириков в условиях революции была изначально проигрышной, ибо превращала их в заложников общественного мнения и политической конъюнктуры. Чем больше революция шла на спад, тем меньше шансов оставалось у обновленцев отстоять свои «левые» идеалы.