Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Итак, 11 октября 1917 г. на заседании отдела высшего церковного управления его председатель – епископ Астраханский Митрофан (Краснопольский) сделал доклад, «которым открывалось главное событие в деяниях Собора – восстановление патриаршества»[1090]. В своей речи епископ ставил патриаршество в центр образуемой высшей церковной власти. Его предложение нашло живой отклик у большинства членов Собора. Многие выступавшие старались доказать, что патриаршество не только предполагает, но и гарантирует соборность. К примеру, этой теме было посвящено выступление делегата от Петроградской епархии А. В. Васильева, подчеркивавшего, что «в соборности стройно согласуются лично-иерархическое и общественное начала ‹…› Патриарх, возглавляющий Поместные Соборы, и постоянно действующий их исполнительный орган – Синод – не противоречат соборности, а восполняют ее. И мы видим, что всюду, где патриархи – там и Соборы»[1091]. Активно заявлял о необходимости восстановления патриаршества и будущий ближайший соратник патриарха Тихона профессор Московской духовной академии архимандрит Иларион (Троицкий). Архимандрит Иларион полагал патриаршество основным законом высшего управления поместной Церкви, считая, что его восстановления требует православное церковное сознание. При этом архимандрит Иларион резко критиковал петровскую синодальную реформу и самого преобразователя, «святотатственная рука» которого «свела первосвятителя российского с его векового места в Успенском соборе»[1092].

28 октября 1917 г., когда в Петрограде Временное правительство было низложено, а его председатель бежал, член Поместного Собора протоиерей П. И. Лахостский от имени 60 членов Собора предложил приступить к голосованию по вопросу о восстановлении патриаршества. Предложение было поддержано. А 4 ноября 1917 г. Собор принял определение по общим положениям о высшем управлении Православной Российской Церковью. Высшей властью (законодательной, административной, судебной и контролирующей), согласно определению, обладает Поместный Собор, созываемый периодически, в определенные сроки, в составе епископов, клириков и мирян. Вторым пунктом заявлялось о восстановлении патриаршества и возглавлении церковного управления патриархом, являющимся «первым между равными ему епископами». Патриарх подотчетен Собору, равно как и органы церковного управления[1093].

Ранее, 30 октября, Собор выслушал доклад о способах избрания патриарха. В качестве примера взяли правила, существовавшие в Константинопольской Церкви и первоначально проголосовали за кандидатов в патриархи, которых мог избрать весь Собор (из епископов, священников и мирян). В результате из 25 кандидатов, предложенных членами Собора, больше всего голосов (101) получил архиепископ Антоний (Храповицкий). Новое голосование прошло 31 октября после того, как была разъяснена невозможность избрания А. Д. Самарина как мирянина в патриархи. Тогда члены Собора (в голосовании участвовало 309 соборян) в своих записках указывали уже не одно имя кандидата, а три. В результате, большинство (159 голосов) вновь получил архиепископ Антоний (Храповицкий), признанный первым кандидатом в патриархи. В результате повторного голосования кандидатом избрали также архиепископа Арсения (Стадницкого) получившего 199 голосов. А в третьем туре голосования кандидатом избрали митрополита Тихона (Беллавина), получившего 162 голоса[1094]. Таким образом, кандидатами в патриархи Собор избрал архиепископов Антония и Арсения и митрополита Тихона.

Если бы епископы воспользовались своим правом избирать кандидата в патриархи, то, несомненно, первоиерархом стал бы архиепископ Антоний. Но архиереи отказались от этого права, постановив избрать патриарха посредством жребия. Постановление огласили 2 ноября, отложив процедуру до прекращения уличных боев, шедших в то время в Москве. Избрание состоялось три дня спустя, в храме Христа Спасителя. Захватившие к тому времени Кремль, большевики все же дали разрешение принести в храм Христа Спасителя икону Владимирской Божией Матери. По словам современника, храм, вмещавший 12 000 человек, был переполнен.