Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

«Вход был свободный, – вспоминал участник работ Поместного Собора бывший член Государственной Думы князь И. С. Васильчиков. – Литургию совершал митрополит Владимир в сослужении многих архиереев. Пел, и пел замечательно, полный хор синодальных певчих. В конце литургии митрополит вынес из алтаря и поставил на небольшой столик перед иконой Владимирской Божией Матери, слева от царских врат, небольшой ковчег с именами выбранных на церковном Соборе кандидатов в патриархи. Затем он встал, окруженный архиереями, в царских вратах, лицом к народу. Впереди лицом к алтарю стоял протодиакон Успенского собора Розов. Тогда из алтаря вышел старец о. Алексий в черной монашеской мантии, подошел к иконе Богоматери и начал молиться, кладя земные поклоны. В храме стояла полная тишина, и в то же время чувствовалось, как нарастало общее нервное напряжение. Молился старец долго. Затем встал с колен, вынул из ковчега записку и передал ее митрополиту. Тот прочел и передал протодиакону. И вот протодиакон своим знаменитым на всю Москву, могучим и в то же время бархатным басом медленно начал провозглашать многолетие. Напряжение в храме достигло высшей точки. Кого назовет? „… Патриарх-Московскому и всея Руси Тихону!“ раздалось на весь храм, и хор грянул многолетие!»[1095]

Рассказ об избрании патриарха, немного отличающийся от приведенного выше, оставил и митрополит Евлогий (Георгиевский), по словам которого записку «внятно прочел» именно митрополит Владимир, затем провозгласивший: «Аксиос» («Достоин»)[1096]. Вынувший жребий иеросхимонах Смоленской Зосимовой пустыни, расположенной недалеко от Троице-Сергиевой Лавры, Алексий (Соловьев) состоял членом Поместного Собора от монашествующих. Но не это было причиной его участия в избрании патриарха. Отец Алексий в течение многих лет почитался старцем, являлся духовным руководителем многих православных – от мирян до архиереев. Собственно, и в работах Собора он участвовал только из послушания, так как был затворником.

Интронизацию избранного патриарха Собор назначил на 21 ноября, когда Церковь отмечает праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Этот день постановили ознаменовать колокольным звоном – и в Москве, и во всех храмах России (по получении известия – в первый воскресный или праздничный день). Со времени возведения на кафедру поминовения Святейшего патриарха должны были заменить поминовения Святейшего Синода[1097].

В назначенный день – 21 ноября 1917 г. – в Московском Успенском соборе и было совершено намеченное наречение митрополита Московского и Коломенского Тихона в патриарха Московского и всея России. Историческое событие произошло – Православная Церковь получила своего канонического главу, голоса которого не слышала целых 217 лет. С этого времени не только фактически, но и формально закрылась последняя страница в истории Синодальной эпохи. Избрание патриарха было главным делом Поместного Собора, высшей точкой, которой он, по словам митрополита Евлогия, духовно достиг.

Современники прекрасно понимали масштаб совершившегося события. Так, в день торжественного настолования Святейшего, профессор С. Н. Булгаков напомнил соборянам, что «помимо церковно-канонических прав, патриарх имеет еще особый иерархический авторитет, ибо в нем выражается живое единство поместной Церкви». Булгаков отметил и равное утверждение в православии как начала соборности, так и начала иерархизма. Стоя между «неведомым будущим» и «страшным настоящим», Церковь, по его словам, начала работу положительного строительства раньше государства и восстановление патриаршества – одна из его основ. Оно – «орган вселенского сознания Православной Церкви, каким не мог являться провинциальный коллегиум Синода. Патриарх есть церковная вершина, возвышающаяся над местной оградой, видящая другие вершины и видимая ими»[1098].

* * *

Поместный Собор, избравший в ноябре 1917 г. патриарха, проходил, как известно, в чрезвычайно тяжелых внутриполитических условиях: светская власть, чем дальше, тем больше теряла контроль над страной, вступавшей на путь гражданского противостояния. К тому же и положение на фронте становилось все более опасным. Складывавшееся положение заставляло членов Собора обращать самое пристальное внимание на ход политических событий в России, призывая к заблудших к покаянию. Уже 24 августа 1917 г. было принято специальное послание к православному русскому народу, в котором звучало предупреждение о надвигавшемся всеобщем разорении и предстоявшим «нашей армии и городам» ужасам небывалого голода. «Родина гибнет», – говорилось в послании, а «совесть народная затуманена противными христианству учениями. Совершаются неслыханные кощунства и святотатства; местами пастыри изгоняются из храмов». В сложившейся ситуации Собор призывал народ «не допустить Родину до поругания и до позорного конца»[1099].