Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

В том же здании, в Синодальном архиве, проходили встречи шестого отдела, занятого делами веры: о единоверии, о старообрядчестве и некоторыми другими. Восемь членов под председательством Волынского епископа Антония пытались распутать сложный узел взаимоотношений главной конфессии империи с теми, кого еще совсем недавно называли «раскольниками» и с кем велась активная борьба.

Последний, седьмой отдел занимался анализом мер, необходимых «к ограждению православной веры и христианского благочестия от неправых учений и толкований ввиду укрепления начал веротерпимости в империи». Председателем этого небольшого отдела (в его работе принимали участие всего 7 человек) был архиепископ Финляндский Сергий. Заседания проходили в библиотеке Училищного совета на Кабинетской улице[425].

Рассмотрим по порядку, чем занимались перечисленные выше отделы и как проходило обсуждение.

Перед первым отделом стоял сложный вопрос о соотношении церковной власти и власти светской. В российских условиях это был щекотливый вопрос, ведь затрагивались церковные права и обязанности верховного ктитора Церкви – императора. Необходимо было так составить положение, чтобы с одной стороны подчеркнуть самостоятельность Церкви во внутренних делах, а с другой – не ущемить самодержца, специально указав на его особые права в Церкви. Летом 1906 г. проект, состоящий из одиннадцати пунктов, был принят отделом. Уже в первой строке указано, что новые постановления Православная Церковь имеет право публиковать только с согласия императора. Церковь должна была управляться «свободно», но под императорской защитой. Собственно говоря, император мыслился как политический инициатор церковных начинаний, без которого нельзя было созвать Собор, придать законность его решениям, легализовать избрание патриарха (что также планировалось): «повременной Собор, – говорилось в шестом параграфе положения, – представляет на благоусмотрение государя императора о своем выборе патриарха; в случае суда над патриархом, приговор суда также представляется на благоусмотрение государя»[426].

Оговаривались положением и права обер-прокурора. Это, пожалуй, был самый больной вопрос: ведь сложившиеся в течение XIX столетия традиции государственного надзора за Церковью, инструментом чего и служила синодальная обер-прокуратура, трудно поддавались изменениям; чиновники рассматривали ведомство православного исповедания как часть государственной машины, слом которой мог иметь самые негативные последствия для всей системы управления страной.

Предсоборное Присутствие признало необходимость участия обер-прокурора в высших государственных установлениях. Вместе с тем, было предложено, чтобы он не входил в состав Совета Министров, «дабы смена министерства, вследствие колебания внутренней политики, не влекла за собой с необходимостью и смены обер-прокурора Священного Синода». Подобное предложение, впрочем, никак не ущемляло прав и полномочий членов Святейшего Синода, так как согласно положению обер-прокурор должен был лишь наблюдать за согласием синодальных решений с общегосударственными[427].

Показательно, что в июне 1906 г. при рассмотрении на общем собрании этих предложений отдела, они были несколько скорректированы добавлением слов о том, что обер-прокурор не только обсуждает, но и участвует в соответствующих случаях в решении церковно-общественных дел и вопросов. Члены Присутствия понимали, что светская власть может негативно отнестись к сужению властных полномочий обер-прокурора. Также общее собрание отредактировало и параграф о невхождении обер-прокурора в Совет Министров[428].

По предложению большинства членов Предсоборного Присутствия, Синод должен был состоять из председателя и двенадцати епископов. Треть членов предполагалось сделать постоянной, а две трети должны были регулярно сменяться. Собственно говоря, в Святейшем Синоде и ранее постоянными членами считались три митрополита: Петербургский, Московский и Киевский (теперь предполагалось добавить к ним архиереев Казани и Литвы). Остальные иерархи, назначавшиеся для работы в летнюю или в зимнюю сессии, назывались присутствующими. Некоторые из них заседали в Синоде годами, но это было связано не с традициями духовного ведомства, а с личностью конкретного епископа. Правда среди членов Святейшего Синода бывали не только архиереи, но и протопресвитеры придворного и военного духовенства, однако это можно считать скорее исключением из правила назначать в Святейший Синод представителей епископата.