Читаем «Русская верность, честь и отвага» Джона Элфинстона. Повествование о службе Екатерине II и об Архипелагской экспедиции Российского флота полностью

Дорогой сэр,

С большим удовольствием я признаю, насколько я обязан графу Саффолку. Я также весьма обязан Вам, сэр, за дружеское участие в моих делах. Попасть в число тех, кто будет удостоен получить пожалования Ее императорского величества, – это то, чего я и ожидал. Но меня ранили столь несправедливым распределением, мои офицеры и нижние чины чувствуют несправедливость и существует молчаливое признание неравенства заслуг. Я надеюсь, что защищал их права на равную, если не на превосходящую долю в сравнении с долей эскадры адмирала Спиридова.

Прошлой ночью мне пришел приказ отправляться в плавание, этого приказа я ожидал с момента выхода из гавани, и я надеюсь хорошо проучить некоторых американских каперов, которые возымеют дерзость приблизиться к нашему берегу.

Имею честь оставаться с величайшим почтением Ваш, дорогой сэр, преданный слуга

Д. Э.

На борту «Egmont», Спитхед, 22 мая 1777 г.

Копия письма, полученного от графа Чернышева:

Сэр,

В ответ на Ваше [1-е или 9-е? цифра нрзбр.] письмо от 22 августа [1776 г.]808 настоящим я имею удовольствие ответить и на Ваше последнее письмо от 1 числа настоящего месяца [ноября]. Так как Вы слишком хорошо уверились в моих чувствах к Вам, я считаю бесполезным приносить извинения в связи с тем, что раньше не писал [ответ] на Ваше первое письмо. Видя то особое участие, которое я принимаю в том, что касается Вас и, соответственно, Ваших детей, Вы, я думаю, убедитесь, что я рад быть Вам полезным, и прежде всего в распределении пожалований, которыми Императрица всемилостиво пожелала отблагодарить флот. Это распределение, я полагаю, состоится через месяц. Ваши сыновья всегда показывали свой ум, и я ждал новостей о них; я хочу услышать, что они вскоре получат продвижение по службе. С уверениями в моем величайшем расположении, с искренним почтением остаюсь постоянно Вашим, сэр, покорнейшим слугой и проч.

Иван граф Чернышев.

Санкт-Петербург, 25 ноября (ст. ст.) 1776 г.

Справедливое распределение пожалований императрицы809 видно согласно следующему отрывку из лондонской Газеты810:

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги