Русские

— Спасибо, спасибо, — поблагодарил зал профессор. — М-да… Так вот… Я буду вместе с уважаемым Сергеем Львовичем Свербиным, — он указал на поэта-красавца, — первокласснейшим, кстати сказать, русским поэтом из поколения шестидесятников, поколения, перенявшего эстафету от тех, кто пришел в литературу вместе с революцией… Мы будем вместе вести семинар поэзии, и там я ещё скажу о созидании, там мы ещё с вами наговоримся… Но хочу, чтоб меня услышали и те, кто работает в прозе, в публицистике… Созидайте, друзья! Критики было уже сверх меры. С покрышкой! Теперь расскажите нам, читателям, как вы трудитесь, как отдыхаете, чем живёте здесь, на северах… Мхм… Я вот совершенно не знаю, как добывают газ, каким образом идёт он по трубам, и девяносто пять процентов россиян, зажигая газовую плиту, об этом не знают. Так расскажите. Напишите. Мы ждем, друзья!..

«Молодец! Молодчина!» — чуть не вслух повторяла про себя Валентина Петровна, еле сдерживаясь, чтоб не слишком выделять свои аплодисменты из аплодисментов сидевших рядом; ей хотелось вскочить и хлопать стоя, и было стыдно, что там, в аэропорту, и потом, вплоть до самой этой речи, относилась к профессору с неприязнью — не верила, что он, с такой-то внешностью, может принести пользу. А вот как получилось.

— Молодец!.. — тихо, счастливо приговаривала она, в то же время морщась от боли в отбитых ладонях.

Шумно переговариваясь друг с другом, люди повалили из зала. Валентина Петровна, взбодрённая, желающая действовать, поспешила за гендиректором, который, как всегда стремительно, шагал к выходу…

— Павел Дмитриевич! Подождите, пожалуйста!

Он резко остановился, развернулся. Заместители и телохранители, не успев сориентироваться, чуть не врезались в него.

— Звонили из «Коммерсанта»… — слегка запыхавшись, начала Валентина Петровна. — Просили о срочном телефонном интервью.

— Повод?

— По поводу внесения на рассмотрение… — Валентина Петровна раскрыла маленький органайзер, — внесения на рассмотрение Госдумой правительственного проекта закона об увеличении ставки налога на добычу полезных ископаемых.

— Угу… — Петров взглянул на своего первого зама, потом на зама по информационной политике. Оба утвердительно кивнули: нужно высказаться.

— Хорошо. Спасибо… Скажите, что в половине шестого буду ждать их звонка по основному служебному телефону.

И трое высоких, плотных мужчин в строгих костюмах, в сопровождении таких же статных охранников, направились к ждущим у входа машинам. Валентина Петровна стала набирать номер газеты «Коммерсант»…

— Справочная служба «Коммерсанта» слушает, — раздался нежный, не по-живому спокойный голосок молодой женщины.

— С Жанной Григорьевой… не знаю отчества, можно поговорить?

— Не отключайтесь, соединяю. — И в ухо полилась простенькая, но приятная мелодия.

— Извините, — подошёл профессор-литературовед; он снова был маленький, щупленький, лицо какое-то униженно-просительное, — я вот узнать хотел…

— Сейчас, сейчас… Михаил Аркадьевич.

— Нигде места для курения найти не могу, — будто не услышав, продолжал профессор. — И наши курильщики делись куда-то… В туалете знак запрета висит…

Мелодия в трубке смолкла, мужской голос рубанул:

— Вас слушают!

— Здравствуйте. С Жанной Григорьевой можно поговорить? — уже раздражаясь, сказала Валентина Петровна, чуть отворачиваясь от профессора.

— Минуту. — И снова та же мелодия.

«Да что ж это?! Лабиринт какой-то!» — вознегодовала Валентина Петровна, жалея своё именно сейчас драгоценное время, да и деньги, которые, хоть и казённые, летели с мобильного молнией…

— Валентина Д-дмитревна! — тоже чуть не вскричал профессор, — где у вас тут курят, скажите!

— Что? А… К сожалению, у нас во Дворце культуры не курят. На улице, налево от выхода. Там стрелка указана на стене…

— Да-а? — голос в трубке, знакомый своей томной тягучестью. — Жанна Григорьева слушает.

Валентина Петровна уже несколько раз беседовала с ней по телефону и всегда находила с трудом; слыша её голос, этой Жанны без отчества, ей представлялась румяная, добродушная пышка, гуляющая с чашкой жидкого чая по кабинетам редакции, болтающая с сослуживицами, и лишь минут двадцать из восьми часов уделяющая работе…

— Здравствуйте, Жанна! — как можно приветливей сказала Валентина Петровна, невидяще глядя в спину уходящему профессору. — Это Рындина, из Пионерска. Я по поводу интервью с Павлом Дмит…

— А-а! Да-да! Ну так что?

— Павел Дмитриевич просил передать, что готов с вами беседовать и в половине шестого вечера будет ждать звонка. По местному времени!

— О-очень хорошо!

— Запишите, пожалуйста, номер его служебного телефона.

— Секундочку… — Голос Жанны утерял тягучесть. — Чёрт, где ручка?.. Тош, дай ручку скорей! Аха. — И снова нараспев: — Да-а, я записываю…

Только Валентина Петровна приготовила себе кофе и собралась пробраться к столу с бутербродами, который плотно обступили участники мастер-классов, перед ней возник Бойко.

— Рассортировал рукописи, и поразительно много очерков! — заговорил он почти восторженно, хотя по тону угадывалось, что не ради этого подошёл. — И кажется, совсем, совсем неплохие есть…