Русские

— Да, я тоже так думаю. — Валентина Петровна сделала глоток крепкого, из двух пакетиков, кофе. Ещё бы бутерброд к нему с сыром или круассан…

— А… гм… — Бойко понизил голос. — Павел Дмитрич быстро очень ушёл, я и не успел тет-а-тет… Вы-то как, забросили насчёт встречи нашей?..

— Конечно. Ориентировочно послезавтра утром. Но точнее — завтра выяснится. Разрешите! — Валентина Петровна сумела дотянуться до крошечного канапе, ухватила за шпажку, сунула в рот; съеденный часа четыре назад обед сейчас уже совершенно не чувствовался, голод был какой-то острый, стягивающий колющей болью верх живота.

На диване развалился богатырского облика строитель-поэт Смолянков и, приобняв электросварщика и барда из поселка Игрим Котова, эмоционально, чуть не рыдающе, рассказывал:

— Такое, Борь, позавчера в ночи стихотворенье родил! За одну ночь! Вот послушай… щ-щас… — Полез во внутренний карман пиджака за бумажкой.

В паре шагов от Валентины Петровны молодой Олег Романович обхаживал Ларису Громову:

— Ваша книжка это событие. Честно. Мне Юрий Вадимович дал, я прочитал… Можно на «ты»?.. Только понимаешь, Лариса, сегодня такое времечко, что любое произведение, если его не рекламировать, становится известно такому узкому кругу… Все мы жертвы этого процесса…

Валентина Петровна глянула на часы. Кофе-пауза затягивалась — минут пять как должны были начаться ознакомительные мастер-классы.

— Та-ак… — Она бросила пустой стаканчик в контейнер, вытерла салфеткой руки, промокнула губы, обвела взглядом людей, готовых разговаривать до утра, и, собравшись с духом, громко объявила: — Господа! Пора работать! Поговорим через три часа в неформальной обстановке, в ресторане! Прошу расходиться на мастер-классы!

Люди на несколько секунд как-то тревожно-испуганно, выжидающе притихли, а потом загалдели активней, чем раньше.

— Ведущие семинаров! Прошу собирать свои группы!

По одному, по два начали расходиться. Кто-то направился на второй этаж, кто-то — обратно в малый зал; некоторые, в том числе профессор и красавец-поэт, поспешили на улицу. Курить.

Под конец рабочего дня усталость давила всё сильнее, всё чаще накатывало раздражение. Еле сдерживаясь, чтобы уже ором не разогнать людей по аудиториям, Валентина Петровна дождалась, пока фойе опустеет. Тут же за дело взялись уборщицы. Никто не пристал с вопросом, что делать с недоеденным и недопитым — удивительно!..

— Так… так… — рассеянно, собираясь с мыслями, пробормотала Валентина Петровна и большим и средним пальцами левой руки потерла виски. — Теперь в ресторан…

— Почти готовы к приёму, приступили к горячему, — встретила её директор ресторана, полная высокая женщина со сдобным, хлебосольным лицом, но слишком умными и потому тревожащими глазами.

— Мест хватит? — оглядывая овальные столы на шесть персон, спросила Валентина Петровна.

— Подготовили двадцать семь столов. Это сто шестьдесят человек.

— Так… — Валентина Петровна хотела было раскрыть папку, где лежала накладная на оплату ресторана, но не раскрыла, вспомнила: да, так и было намечено — сто шестьдесят человек. Одиннадцать москвичей, восемь — администрация «Обьгаза» и устроители мероприятия, сто тридцать пять слушателей мастер-классов и шесть — местные журналисты, деятели культуры, директор библиотеки. Да, сто шестьдесят человек.

«Молодец!» — похвалила себя Валентина Петровна, а директоршу тихо, неофициальным голосом попросила:

— Людмила Сергеевна, вы ещё пару столов так подготовьте, без напитков, салатов… Так, на всякий пожарный. Мало ли, чтоб без накладок. Если что — потом определимся. Хорошо?

— Хорошо, — пожала плечами директорша.

— А с горячим как?

— А что там? Отбивные, кажется?

— Бифштекс со сложным гарниром.

— Угу… Ну вот как-нибудь… — Валентине Петровне неловко было объяснять, что нужно иметь резервные порции, тем более что директор ресторана знала это лучше её, но, судя по глазам, не одобряла. — Можно в крайнем случае другое что-нибудь придумать… грудки куриные. Да?

— Хорошо, придумаем.

— Вдруг кто затешется. Не гнать же… И ещё вопрос. — Валентина Петровна нашла небольшую сцену в углу зала. — Нужны два-три рабочих микрофона. Звуковик и осветитель будут?

— Они здесь. Дежурят.

— Вот, отлично! Наверняка выступления будут, барды захотят спеть. Стихи, может быть, почитают… Контингент творческий, и… и москвичи — очень речистые, — как по секрету добавила Валентина Петровна. — На вид не очень, зато — соловьи. И главное, очень правильно говорят!..

Директорша вежливо покивала.

С полминуты постояли молча друг напротив друга, Валентина Петровна всё сильнее чувствовала неловкость, тревожность в обществе директорши; она словно бы становилась всё меньше и меньше ростом, всё ничтожней, а директорша росла, крепла, тучнела…

— Та-ак, — встряхнулась Валентина Петровна, ещё раз обежала взглядом белый, чистый безлюдный зал. — Значит, в двадцать ноль пять — ноль семь мы здесь. Может быть, и Павел Дмитриевич подъедет.

Большим и средним пальцами правой руки потёрла виски, прикрыла глаза. Минут пятнадцать было у неё, чтоб перевести дух…